В продолжение первого часа своего караула моряк внимательно осматривал восточную сторону горизонта, свято исполняя взятые на себя обязанности часового, но затем, не видя нигде и следов неприятеля, он постепенно стал забывать о грозящей ему опасности и — что случалось с ним очень редко — начал вспоминать прошедшее и мечтать о будущем. Но скоро и это ему надоело и, не зная, чем развлечься, он принялся осматривать врученное ему шейхом оружие.
«Вот знатный мушкетон, — подумал он. — Надеюсь, мне не придется пускать его в дело. Ствол такой тоненький, а пуля величиною должна быть с куриное яйцо. Вот раздастся-то грохот, если выстрелит… А что, если арабы забыли его зарядить… Как это не пришло мне в голову удостовериться в этом с самого начала?..»
Осмотревшись кругом, старый моряк заметил валявшуюся на земле небольшую палочку, поднял ее и измерил длину ствола снаружи; потом, опустив палочку в дуло пистолета, увидел, что снаружи ствол был длиннее, чем внутри.
Значит, пистолет заряжен, но, судя по незначительности места, занятого зарядом, пули быть не должно. Затем старый матрос осмотрел затравку и нашел все в полном порядке.
— Понимаю, — пробормотал он, — старый шейх хочет, чтобы я только побольше нашумел, если увижу что-нибудь подозрительное. Он не зарядил пистолет пулей из боязни, что я употреблю оружие против них. Нельзя сказать, чтобы он мне особенно доверял! Они хотят, чтобы я только залаял в нужную минуту, не имея возможности укусить!.. Ну, это мне совсем не по нутру. Честное слово! Я отыщу себе хорошенький камешек и опущу его в дуло вместо пули!..
Говоря это, Билль стал искать на берегу камешек требуемой величины, но нигде не мог найти ничего подходящего: под руку попадался только мелкий песок.
Пока моряк разыскивал пулю для своего пистолета, ему показалось, что он слышит шаги человека, идущего совсем не с той стороны, откуда он должен был услышать обычное «акка».
Билль остановился и стал внимательно присматриваться, но впереди не было ничего подозрительного.
Со времени своих невольных странствований по пустыне Билль много раз замечал, что арабы ложатся на землю, когда хотят прислушаться. Он употребил тот же прием.
Опустившись на землю, Билль сделал еще одно открытие: в этой позе он мог видеть на гораздо большее расстояние, чем стоя. Земля казалась ему больше освещенной, чем в то время, когда он смотрел на нее с высоты четырех или пяти футов, и отдаленные предметы яснее выделялись на горизонте.
Вдруг он услышал шум шагов, как будто кто-то шел со стороны побережья, но, убежденный, что это были шаги часового, моряк не обратил на это особенного внимания. Он лежал прислушиваясь, не повторится ли шум шагов, который, как ему показалось, доносился с противоположной стороны.
Но больше ничего не было слышно, и моряк решил, что он ошибся.
Но вот странное обстоятельство. Часовой с левой стороны подошел к нему ближе обыкновенного и до сих пор еще не произнес условленного «акка».
Билль повернул голову и стал смотреть в эту сторону. Шум шагов прекратился, но зато моряк увидел на небольшом расстоянии от себя фигуру человека, который стоял выпрямившись и внимательно осматривался кругом.
Этот человек не мог быть часовым.
Араб был маленького роста и худощав, а стоявший пред Биллем был чуть ли не великан. Вместо того, чтобы, остановившись на одном месте, произнести условленный пароль, незнакомец пригнулся, приложив ухо к земле, и стал слушать.
Старый матрос воспользовался этим временем, чтобы набить песком дуло своего пистолета.
Что ему теперь делать? Выстрелить, поднять тревогу и затем бежать в лагерь?
Нет! Может быть, это все напрасные страхи. Человек, который в эту минуту слушает, пригнувшись к земле, может быть, не кто иной, как араб-часовой, по своей привычке проверяющий, все ли спокойно кругом.
Пока Билль раздумывал над этим, Голах приближался к нему ползком. Он подполз шагов на десять и вдруг поднялся.