Тайные чары великой Индии

— Мой Бог! Только то, что со стороны Жозуа Левиса, такого негодяя, как он, должно всего ожидать; он способен даже расставить вам западню.

— Мы будем его остерегаться, милостивый государь.

— И совершенно справедливо поступите, во всяком случае я вас предупредил; поступайте, как знаете.

Тогда все встали и вышли.

Губернатор и верховный судья приняли очень хорошо двух иностранцев; они радовались тому, что позволили маршалу действовать произвольно; после многих приветствий и благодарностей путешественники расстались с ними.

Маршал провел тогда консула и дона Грегорио в тюрьму, где, прочитав тюремный список, он велел начальнику привести узника.

Свидание дона Грегорио и дона Луиса было одно из самых трогательных; они бросились друг другу на шею и как будто замерли в объятиях.

Дон Грегорио был в восхищении: один из детей его друга был спасен — половина задачи была выполнена. Дон Грегорио позаботился велеть принести одежды, приличные сану, к которому принадлежал молодой человек в обществе; по приглашению своего друга дон Луис тотчас же переоделся.

Все присутствующие были поражены переменой, произведенною в нем этой одеждой; он преобразился, сделался совершенно другим человеком.

Что касается молодого человека, то радость лишала его рассудка; он смеялся и плакал в одно и то же время; он не осмеливался еще поверить своему освобождению, он обращался к своим спасителям с самыми странными вопросами.

Это потому, что прежнее обращение с ним было слишком грубым и зверским.

Он, минуту тому назад невольник, т. е. нечто вроде животного, которое можно было бить сколько угодно, на которое смотрели не как на человека, имеющего право думать и действовать, но как на скота, который должен был смиренно склоняться под плетью дворецкого, подставлять свою спину розгам, не смея произнести жалобы или обратиться с просьбой к своим палачам, приговоренного навсегда самою сущностью этого бесчеловечного рабства постоянно нести такую тяжкую жизнь; прозябать как какое-нибудь животное посреди людей, благоденствующих вследствие его ужасного существования; и тут вдруг в несколько секунд узы, которые опутывали и врезались даже в его тело, спали; отвратительные лохмотья, которые его едва прикрывали, исчезли; он увидал себя тем, чем был до сих пор; внезапно ему возвратились все права; он стал таким же человеком, как и другие; он мог думать, говорить, смеяться, плакать, не опасаясь подвергнуться наказанию; он был свободен!

Это слово была вся его жизнь, все его счастье; он повторял его с криками и рыданиями, так что испугал своих друзей; он долго, не отчаиваясь, боролся против этих несчастий и страданий, чтобы достигнуть свободы, которой он пользовался теперь таким неожиданным и чудесным образом; он изнемогал под тяжестью своего счастья и не чувствовал себя настолько сильным, чтобы его вынести.

— О! — вскричал он вдруг, — эти стены давят меня, они захватывают мое дыхание; моим легким недостает воздуха под этими мрачными сводами; выйдем отсюда, мои друзья, чтобы я мог видеть солнце и чтобы мои легкие могли свободно дышать.

И он бросился вон из тюрьмы.

Его друзья последовали за ним, глубоко тронутые и улыбающиеся.

Глава XI. Как дон Луис импровизировал пролог к опере «Puritani»

Дон Грегорио Перальта чрезвычайно торопился уехать из Сен-Луи; если б это зависело от него одного, он бы в тот же вечер возвратился в Новый Орлеан.

К несчастью, это было невозможно, и нечего было думать об этом; хотя с коммерческой точки зрения на реке господствовала необыкновенная деятельность и сообщение между Сен-Луи и Новым Орлеаном было ежедневное, тем не менее с путешественниками и туристами было совсем другое: чтоб не обречь себя на скуку, неудобство и медленное плавание нагруженных товаром торговых судов, шедших вниз по Миссури, приходилось ждать отплытия парохода, который перевозил каждый понедельник пассажиров в Новый Орлеан.

Дон Грегорио Перальта прибыл в Сен-Луи во вторник, так что ему предстояло ждать почти целую неделю. Он охотно покорился необходимости, тем более что, по его мнению, дону Луису нечего было опасаться своего прежнего господина; положение было вполне определенное; притом, в случае надобности, он найдет деятельную поддержку в местных властях, всегда готовых противостоять всякой ловушке, всякому насилию со стороны мистера Жозуа Левиса.