Следопыт

— Нет, нет, падре! — восставали все в один голос. — Не ездите с ними, мы не допустим этого! Что будет с нами, если мы вдруг лишимся вас?! Кто станет учить и наставлять наших ребят, ухаживать за нашими больными, лечить их, кто будет утешать наших жен и вдов? Нет, падре, лучше пусть гибнет кто-нибудь из нас, только не вы!

Между тем старый рыбак, Педро Гутьеррес и несколько других проворно готовили шлюпку; так как все было в полном порядке, то задержки не было ни в чем.

— Сеньор падре, вы нам необходимы здесь, чтобы организовать надлежащим образом дело спасения! — сказал дон Торрибио. — Мы попытаемся установить беспрерывное сообщение между гибнущим судном и деревней. Оставшись на берегу, вы сумеете поддержать здесь порядок.

— Хорошо! — согласился священник. — Я останусь здесь и постараюсь делать все, что могу.

— Благодарю, я очень рассчитываю на ваше содействие, сеньор падре, — сказал дон Торрибио, пожимая его руку.

Затем молодой человек вскочил вслед за Пепе Ортисом, Гутьерресом, Тио Перрико (так звали старого моряка) и двумя другими рыбаками в шлюпку, ожидавшую первого большого вала, который поднял бы ее и вынес в открытое море.

Ожидать пришлось недолго: набежавшая сбоку громадная волна, ударившись о камни шагах в десяти позади шлюпки, подхватила ее и со стремительной быстротой помчала в море.

— Господи благослови! — воскликнул дон Торрибио.

— Да хранит вас Бог, чада мои! — сказал священник, стоя на самом краю берега и рискуя ежеминутно быть унесенным волной. — Да хранит вас Бог, — повторил он и, набожно сложив руки и возведя глаза к небу, произнес громким звучным голосом: — Боже! Спаси и сохрани их!

То были последние слова, донесшиеся до слуха отважных мореходов.

Несколько мгновений шлюпка металась в ужасном хаосе, которому нет ни имени, ни названия: гигантские волны, как разъяренные звери, с диким ревом вздымались со всех сторон, мчались навстречу и обступали злополучную шлюпку, грозя ежеминутно залить и поглотить ее или разбить в щепки.

Кругом не было видно ничего, кроме грозного бушующего моря, злобно и упорно трудившегося над погибелью этой горсти отважных смельчаков. Дон Торрибио с большим трудом управлялся с рулевым веслом, стараясь направлять лодку таким образом, чтобы она лишь вскользь касалась волн, которые, нагоняя друг друга, высоко громоздились стеной и беспрерывно преграждали ей путь. Но экипаж маленькой шлюпки был опытный, смелый и отважный: все эти люди издавна привыкли к трудной борьбе с разъяренной стихией, и потому ничто не устрашало и не смущало их. Садясь в шлюпку, все они заранее просто и наивно жертвовали собой и были готовы расстаться жизнью во всякий данный момент без ропота и малодушных сожалений. После тяжелой, получасовой борьбы со злобной стихией, шлюпка наконец, выбилась из водоворота ревущих волн прибоя и очутилась достаточно далеко от берега, где была в сравнительной безопасности. У каждого из рыбаков вырвался вздох облегчения; шлюпка приблизилась к гибнущему судну. По расчету дона Торрибио, они должны были не позже, как через каких-нибудь полчаса, быть достаточно близко к бригу, чтобы вступить в переговоры с экипажем, хотя подойти к нему вплотную из-за бесчисленных рифов и подводных камней, между которыми он засел, не было никакой возможности.

С брига также заметили шлюпку: призывные крики и мольбы о помощи стали раздаваться с удвоенной силой. Ветер продолжал слабеть; буря стихала, но море все еще сильно волновалось, и, по-видимому, должно было пройти еще немало времени, прежде чем страшные волны улягутся, и стихия упокоится… Дон Торрибио и все рыбаки прекрасно понимали это, но делать было нечего.

— Эй! Китобойная шлюпка! — раздался с брига оклик на французском языке.

— Hola!7 — отозвался со шлюпки дон Торрибио на том же языке. — Какое это судно?

— «Лафайет» из Бордо, капитан Пеллегрин, идет теперь от северо-западных берегов. Вы не можете подойти к нам: мы засели на риф!

— Я знаю, — отвечал дон Торрибио, — но мы можем установить сообщение.

— Имеете вы при себе канат?

— Да, и конец его укреплен на берегу!

— Я прикажу выкинуть вам буйки!