Мухин улыбнулся:
— Вахтанг, а чего на меня зло косишься, я же целиком и полностью согласен с тобой. А в том, что командование не всегда советуется со мной, кому присвоить звание, моей вины нет.
Купрейчик еле освободился из темпераментных объятий командира роты и, отдуваясь, сказал:
— Вахтанг не может коситься на тебя, Кузьма Андреевич. Он же, как и все командиры, знает, что ты хорошо знаком с нашей солдатской жизнью, — и повернулся к Челидзе: — Позволь, браток, у тебя по траншее полазить. Ночью думаю от тебя к немцам пойти.
— В чем дело! Пожалуйста, располагайтесь как дома. Мой НП вот там, за поворотом. Мне вчера даже окопный перископ дали. Сказали, что должен фиксировать все их огневые точки.
Они стали изучать нейтральную полосу и позиции врага. Купрейчик, казалось, знал уже каждый бугорок, каждую ложбинку, помнил, где у немцев установлены пулеметы, посты наблюдения, выдвинуты вперед секреты. Но стоило ему сейчас осмотреть позиции врага, как он заметил новшества. Чуть левее увидел искусно замаскированный окоп. Затем он нашел еще одно новое пулеметное гнездо. Увидел, что за ночь в ложбине, по которой они позавчера ночью с боем отходили к своим траншеям, появилось проволочное заграждение. «Изучают, сволочи, пути нашего движения, — подумал старший лейтенант и перевел бинокль чуть правее, где они в ту ночь двигались к немецким позициям, — нет, здесь заграждений не поставили. Значит, не засекли нас, когда мы прошли через их окопы, а только когда возвращались. Поэтому и прикрыли проволокой, наверняка еще и мин насадили в землю».
Купрейчик сказал об этом Мухину. Тот долго смотрел в бинокль, а затем спросил:
— Ты хочешь пойти тем же путем?
— Думаю, что это возможно, но давай воспользуемся перископом.
Они еще долго изучали нейтральную полосу врага и территорию за линией обороны. Местность была неровной, слегка всхолмленной, с сохранившимися на ней бороздами старой пашни. Это, конечно, было на руку разведчикам.
Ночью немцы все время вспарывали темноту яркими осветительными ракетами, и у разведчиков была всего одна возможность остаться незамеченными — укрыться в борозде или за бугорком.
К себе возвратились уже к ночи. Еще по дороге они решили, что Купрейчик возьмет с собой двенадцать человек. Надо было предвидеть и возможные потери, действуя на территории, нашпигованной врагами.
Разведчики были в сборе. Купрейчик назвал фамилии тех, кто с ним пойдет, и приказал:
— Тот, кто участвует в выполнении задания, должен быть готовым через час. Сбор у дверей землянки, остальным — отдыхать.
Купрейчик и Мухин вышли из землянки. Стояла по-летнему теплая и тихая ночь. Немцы пока вели себя спокойно, если не считать, что над их позициями одна за другой взлетали ракеты, которые лениво падали к земле, освещая все вокруг мерцающим мертвенно-бледным светом.
— Я сегодня заикнулся начальнику штаба, чтобы с тобой пойти, — тихо проговорил Мухин, — но где там! Он не только слушать не захотел, но даже подумал, что я, наверное, тебе не доверяю, если прошусь идти в разведку.
— Ничего, Кузьма Андреевич, не переживай. Задание мы выполним.
Кузьма Андреевич, провожая взглядом очередную падающую к земле ракету, сказал:
— Командир полка приказал навести справки о твоей Надюше. Действительно выглядит странным, что вы оба, воюя скорее всего рядом, не можете отыскать друг друга.
— Не везет мне. Дважды жену встретил, а где ее искать, так и не знаю, — грустно улыбнулся Купрейчик и неожиданно сменил тему: — Ну хватит, Кузьма Андреевич, о грустных вещах говорить, настрой-ка меня на рабочий лад.
ebooksa