На нарах спали только старшина Гончар и еще один разведчик. Остальные нары были застланы байковыми одеялами. Было чисто и уютно. От этого еще сильнее сжалось сердце. Купрейчик медленно стянул с себя измазанный грязью маскировочный костюм и лег на постель. Вскоре пришли остальные разведчики. Проснувшийся Гончар вскочил с постели и громко, радостно сказал:
— А, голубчики, вернулись, небось, жрать, как волки, хотите. Но не стану кормить, пока не доложите своему кормильцу, доставили или нет языка.
Наконец он заметил молчаливые, хмурые лица разведчиков и растерянно пролепетал:
— Случилось что? А где командир?
Кто-то хриплым, незнакомым голосом проговорил:
— Головина и Лежнева убили. Ивана Чижика ранили...
В землянке стало тихо. Купрейчик, не поднимая головы от подушки и не меняя позы, тихо сказал:
— Ложитесь спать, завтра рано вставать.
Но, несмотря на сильную усталость, он так и не смог заснуть. Перед глазами стояли лица погибших товарищей. Рассудительный и сильный Валентин Головин. Рядом с ним командир всегда чувствовал себя спокойно, полагаясь на его опыт и смекалку. А Ярослав Лежнев появился в разведвзводе тогда, когда Алексей находился в госпитале. Вместе с ним он всего лишь пять или шесть раз ходил в тыл врага. Парень, несмотря на свою молодость — ему исполнилось двадцать, — был смелым бойцом.
И вот их нет в живых.
Хоронили Головина и Лежнева утром. Вырыли могилу на небольшом пригорке, чтобы посуше было, увидев, что у Головина на гимнастерке не застегнута одна пуговица, словно боясь, что он простудится, Степаныч застегнул ее. Купрейчик молча положил на грудь каждому новенькие погоны. Головина и Лежнева завернули в плащ-палатки и положили в могилу. Бойцы плакали, не стесняясь друг друга. Грянул залп из автоматов, и над могилой на свежем земляном холмике появилась маленькая фанерная пирамидка с красной звездой...
Купрейчик как во сне брел к землянке. Он не слышал, как его дважды окликнул командир полка. Наконец до Алексея дошло, что Васильев зовет его, и подошел. Подполковник тихо сказал:
— Отдохни, а вечером в восемнадцать ноль-ноль будь у меня.
Купрейчик козырнул, ответил «есть!» и тут же пошел к разведчикам.
Он, конечно, догадывался, о чем будет разговор вечером. Во что бы то ни стало нужен язык! И ради этого, если будет необходимо, надо идти на жертвы.
Купрейчик не стал входить в землянку и, опустившись на траву, задумался.
Горечь утраты товарищей и неудачи, постигшие его ночью, жгли сердце. Он думал, как же все-таки выполнить задание. Потом встал и направился к передовой. Побывал во всех ротах, осмотрел всю оборону батальона. Долго всматривался в нейтралку, беседовал с разведчиками-наблюдателями, фиксирующими с помощью биноклей и стереотруб каждое передвижение врага, его позиции, расположение орудий и танков. Постепенно в его голове вырисовывался план операции. И когда ровно в восемнадцать ноль-ноль вошел в блиндаж командира полка, Алексей уже знал, что предложить.
Васильев взглянул на осунувшееся, почерневшее лицо командира взвода, бросил тревожный взгляд на стоявшего у стола начальника разведки дивизии — молодого подтянутого подполковника. Тот тоже видел состояние старшего лейтенанта и молчал.
Заставлять Купрейчика после такой тяжелой и бессонной ночи снова идти в тыл врага не поворачивался язык. Но кто в дивизии мог лучше старшего лейтенанта справиться с заданием?
Васильев спросил.
ebooksa