— Они бы сами нашли, в каждом доме все вверх дном перевернули, оружие искали.
— Брешешь, сукин сын! — вмешался Дубасин. — Не лазили они в каждый дом, а сразу к хате Круталевичей и направились. — Он повернулся к партизанам: — Люди добрые! Мне теперь ясно и другое. Не прошло и недели после расстрела красноармейца и этой бедной семьи, как немцы и полицаи опять ворвались в деревню. На этот раз от их злодейских рук погибли два учителя, бухгалтер, три колхозных бригадира. Могу твердо сказать, товарищи: тут не обошлось и без этого ублюдка.
Славин и Тамков переглянулись. Панченков, который все время внимательно следил за Дубасиным, должно быть, понял, что перед ним стоит не вражеский лазутчик, а свой человек, хоть несколько и странный на первый взгляд, однако настоящий партизан. Сергей смущенно опустил глаза. Он сейчас не мог не вспомнить, как горячо убеждал Владимира Славина, что если уж и есть в отряде изменник, то им должен быть этот подозрительный человек.
Тамков спросил:
— Сухота! Что ты можешь сказать?
Тот подтвердил, еле выдавливая из себя слова, признался, что Дубасин прав.
Лапко задал следующий вопрос:
— Расскажи, как в наш отряд пробрался?
— Хенникер приказал.
— Когда?
— Когда их машины начали подрываться. Он вызвал и сказал, чтобы к вам в отряд пошел.
— Как ты доносил о том, где мины поставлены?
— После минирования дороги я всегда домой отпрашивался, а на самом деле к обер-лейтенанту бегал.
— Что ты ему этой ночью сообщил?
— Что будем минировать дорогу и мост уничтожим.
— Места минирования показал?
— Да.
— Говорил, что отряд после операции уйдет из этих мест?
— Сказал, что на соединение с главными силами уйдем.
— Какое задание получил?