Не лишенный чувства юмора кустарь поименовал свое детище «Iron eye», намекая то ли на зрительный член Железного Феликса — покровителя сыскарей, то ли на джеймс-бондовскую тягу к приключениям ищущих металлы в земле романтиков. Как бы то ни было, устройство работало. Имевший в трофейной юности дело с более качественной армейской техникой, Рерих скептически ухмылялся.
— Если клад не выкопали раньше, то мы его найдем, — резюмировал он. — Главное, чтобы батарейка не села. Может быть, купим запасную?
Так мы и сделали. Той же ночью отправились на разведку.
Невидимый в темноте «мерседес» с выключенными фарами притулился на окраине садоводства. Два почти бесплотных фантома, спотыкаясь, заскользили к цели. Мне еле удалось уговорить Рериха не лезть через забор, чтобы не впереться в колючие дебри малинника. Хорошо, хоть трубку свою Володя догадался оставить в машине. У прежде рассудительного коммерсанта словно крыша съехала, стоило ступить ему на тропу охотника за сокровищами.
Вошли цивилизованно, через калитку. Огороднической сигнализации в виде проволоки с навешанными консервными банками я не обнаружил, а отсутствие собаки было замечено нами еще днем.
Чета малоросских переселенцев дрыхла сном праведников, в то время как по их частной собственности топталась пара неуклюжих кладоискателей.
— Ну? Есть? Есть? Есть? — поминутно справлялся я о ходе поиска, путаясь под ногами у Рериха, вместо того чтобы вести круговое наблюдение. Меня и самого пробил старательский азарт.
— Не есть! — отвечал лозоходец, двигаясь едва ли не на ощупь.
Участок в двенадцать соток казался в темноте необъятным пространством, вдобавок перемещение затрудняли некстати вскопанные грядки. Рерих постоянно сбивался и путал курс, вызывая хаотическими передвижениями проявление моего небезопасного любопытства. Мне все время казалось, будто он уже нашел.
— Есть!
Рерих вздрогнул и остановился. Протяжный громкий сигнал пробивался через наушники. Володя зашарил миноискателем, словно перепугавшись, что прибор вдруг испортился. Звук стал затихать, превращаясь в гаснущий писк. Мы вернулись на прежнее место. Динамики взвыли. Что-то массивное металлическое лежало под нашими ногами в глубине земли. Впереди, за забором, блеснула гладь озера. Это было то самое место — указанное на карте!
— Кажется, мы нашли его! — сдавленным голосом шепнул Рерих. Он сорвал наушники и сунул мне послушать. Гудело так, что могло перебудить хозяев.
— Обозначения сходятся, — я поспешно нашарил тумблер и отщелкнул его на «Выкл.», — вот дом, а вот озеро, а тут дерево должно было стоять, — я посветил фонариком, — видишь, пень от него какой здоровущий остался. Клад не вырыли. Он под нами!
В халупе застучали шаги. Рерих встрепенулся, видимо припомнив, какие натруженные кулаки у хозяина. К тому же оказаться застигнутым ночью на чужой даче с дурацкой штукой в руках — что может быть позорнее? Садоводы точно неправильно поймут, да и потоптанные грядки вряд ли сделают их миролюбивее. Если же придется давать объяснения, речь неминуемо зайдет о сокровищах, иначе зачем нужен миноискатель? В любом случае с приобретением участка придется обломиться. Так что попадаться нельзя!
Думали мы с Рерихом одинаково, ибо, не сговариваясь, одновременно ломанулись к забору и, прежде чем над крыльцом вспыхнул прожектор, оказались по другую сторону ограды, раскровенив лицо и руки о дремучий малинник. Под его прикрытием и ускользнули, слушая затихающий говорок хозяина, костерящего на чем свет стоит незваных гостей.
— Я так понимаю, Илья, мы с тобой разбогатели. — Рерих развалился в кресле с бокалом шампанского в руке. На щеках алели царапины, омытые душистым парфюмом «Фаренгейт».
— Лучше поздно, чем никогда, — ответствовал я, пригубив из своего бокала. На радостях мы открыли бутылочку «Дом Периньона».
— Скоро мы навестим их вновь. — Володя явно прикидывал, во сколько следует оценить участок. — Вот только лицо заживет.
Лицо заживало неделю. За это время я успел нанести пару визитов родне. Жена с тещей не бедствовали. Я вручил им триста баков — свою первую получку научного консультанта «Светлого братства». Маринка оценила мое черное кашемировое пальто и короткую стрижку. Причесон был моей собственной инициативой, длиннополое же пальто я получил в знак принадлежности к Обществу. Ничего другого мне не полагалось, но я был вполне доволен — после стычки с Богуновым моя кожаная куртка пришла в полную негодность.
Затем я навестил Диму. Соседи по палате у него сменились, трубы он лишился и скучал. Правда, отъелся и потолстел. Меня он встретил с нескрываемой радостью, тем паче что я пришел не с пустыми руками.
ebooksa