— Двадцать. Двадцать пять. Тридцать. Что же вы со мной делаете, Оксана Андреевна! — завопил Рерих.
Женщина заморгала.
— Витя, ходи ж быстрее сюда!
Тоскливо поджимая в ботинках пальцы от этой душераздирающей сцены, я покрылся потом.
— Пятьдесят тысяч. ПЯТЬДЕСЯТ!
Появившийся на зов жены Виктор застал ее втянувшей голову в плечи, коммерсанта, в исступлении скачущего перед ней и производящего впечатление психа.
— Че вы тут голосите? — поспешил на помощь хозяин.
— Предлагаю ей хорошие деньги, а она не берет, — пожаловался Володя, находящийся на грани нервного срыва. Сокровище, до которого было рукой подать, вопреки ожиданиям доступнее не становилось. Это и бесило.
— Вы насчет дома? — спросил Виктор.
— Его самого, — кивнул Рерих, хотя домом не интересовался. — Вы обещали подумать в прошлый раз.
Женщина почувствовала поддержку и опять приняла бойцовский вид.
— Мы посоветовались, — спокойно сообщил Виктор.
Рерих заметно напрягся, весь превратившись в слух.
— Решили не продавать.
— Ну как же так?! — Володя чуть не заплакал. — Я вам предлагаю солидные бабки. Вы слышали: пятьдесят тысяч долларов.
Хозяин отрицательно покачал головой. Такой ответ подействовал на Рериха, как красная тряпка на быка. Он принялся истошно вздувать цену, словно яростью можно было чего-то добиться.
Горлом взять новороссийских мигрантов не удалось.
— Не в деньгах дело, — пояснил хозяин, когда Володя выдохся и пожух. — Мы не хотим продавать дом, а то вообще все потеряем. Времена щас жестокие, сами знаете. Денег можно в два счета лишиться и головы в придачу. А это хоть хибарка, а все ж своя. Да и куда мы из дома поедем?
— Даю трехкомнатную в центре и двадцать тысяч доплаты, — предложил Рерих.
— Этот участок, кстати, не из дешевых, — намекнул хозяин.