Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха

22
18
20
22
24
26
28
30

Заслышав клацанье открывающейся дверцы, Леша лениво оглянулся, больше из любопытства, на мое внимание к своей персоне он явно не рассчитывал, но мгновенно принял единственно правильное в такой ситуации решение — пустился наутек.

Я завел мотор и рванул, обогнав бегущего вслед за Лешей Славу, а через пару секунд и самого Есикова, который шарахнулся от машины, посчитав, что я, вероятно, собираюсь сбить его. Да Бог с тобой, зачем краску царапать! Проехав еще десять метров, я круто завернул, перекрыв дорогу, и приоткрыл дверку, оскалившись навстречу стукачу.

— Стоять! — крикнул я. — Предателя Иуду бьют повсюду!

— Не надо, Илья! — взмолился Есиков. — Ты меня опять в лес повезешь?

— А как же! Да не бзди, тебе скоро понравится, когда привыкнешь голышом до дома добираться.

— Не надо, — проблеял стукач. Тьфу! Баран.

— Позвонить от тебя хочу. Пустишь?

— Позвонить? Конечно, пущу! — обрадовался Есиков.

— И все? — И все.

Мы поднялись в квартиру. Леша указал на телефон.

Я хотел поинтересоваться, как он вернулся нагишом, но передумал и решил не проявлять сочувствия к предателю.

— Буэнос диас, сеньор, — вежливо поздоровался я. — Как ваша голова? Не болит после вчерашнего? — Que...[20] Кто говорит?

— Илья Потехин вас беспокоит. Хотел выразить вам свое восхищение. Знаете, не подозревал даже, что Бафомет не вымысел, а реально существующая вещь. Это удивительно!

— Бафомет у вас? — осторожно осведомился Эррара.

— Был у меня. Я его уничтожил, — сообщил я, посуровев. — Я начал откусывать от вас кусочки, медиум. Я ненавижу предателей. Вынужден уведомить вас, что вы будете перемолоты по частям. Я положил трубку.

— Это все? — набрался храбрости Леша.

— Это все, — только и ответил я. — Прощай. Мы со Славой спустились по лестнице и вышли во двор.

— Ну и зачем ты это сделал? — спросил корефан.

— Хочу наказать их обоих, подставив одного и поиздевавшись над другим. Я же сказал, что предателя Иуду бьют повсюду. Это ли не торжество стратегической мысли!

— Знаешь, Ильюха, ты стал арабистее, — заметил корефан.