Федор сидел, привалившись спиной к валежине, и смотрел на заросшего щетиной Росина.
– Что ты все пишешь?
– Места здесь хорошие. Записываю, что бобров на вашей речке поселить можно: ивняка по берегам много, осинника. Берега в большинстве случаев для нор пригодны. И ондатра тут приживется: заросших стариц, озер много. В общем, пока до Дикого урмана доберемся, два попутных обследования сделаю: под выпуск бобров и ондатры.
Со лба на блокнот упали капельки пота. «Да, - подумал Федор, - эту работу только за деньги не сделаешь. Еще шибко тайгу уважать надо».
– Вставай, однако. Нужно по большой воде обернуться, а то ведь ни проплыть, ни пройти будет.
Глава 4
Федор обернулся, приподнял руку.
– Тише…
– Что?
– Конец, отмаялись! Слышишь, чайки кричат? На озере. Тут их два: одно поменьше, другое большое, Щучьим прозвано. За Щучьим и Дикий урман.
И вот наконец лодчонка, добела истертая о траву и стволы деревьев, легко заскользила по чистой воде. Теперь работа веслом казалась уж слишком легкой. Долбленка быстро пересекла маленькое озерцо, прошла проток и заскользила по свинцово-серой воде Щучьего озера.
– Ишь вода-то, как в ложке, не шелохнется, - сказал Федор.
На залитых солнцем берегах желтыми сережками цвела ива. Издали казалось, что это и не кусты, а высокие стога.
Вспугнутые лодкой утки, чуть пролетев, тут же плюхались на воду и как ни в чем не бывало продолжали заниматься своими утиными делами. Красноголовые нырки подпускали почти вплотную. Фотографируя их, Росин израсходовал не одну пленку.
– Сюда бы наших подмосковных охотников. Они бы приучили их к порядку! - Росин засмеялся, провожая взглядом чирка, взлетевшего почти из-под весла.
Федор положил весло и достал из котомки небольшую дощечку с намотанным на нее прочным пеньковым шпагатом. Шпагат, чуть ли не с карандаш толщиной, оказался леской. На конце ее блестели самодельная блесна и крючок. Казалось, такая приманка не поместится ни в одной щучьей пасти. Но блесна и крючок были отшлифованы о траву и воду. Видно, владелец уже не один год пользовался ими.
– Эту еще ни одна щука не обрывала, - довольно за метил Федор, увидев, с каким изумлением Росин рассматривает леску.
Блесна сверкнула желтой медью и скрылась в воде позади лодки.
Федор взял леску в зубы, перекинул за ухо и снова принялся грести.
Кое-где по озеру зеленели пучки молоденького тростника. Глубина под лодкой была вряд ли больше полутора метров, но длинный кол не доставал дна, легко уходя в толстый слой жидкого ила.