— Ты неудачник, — повторила она, но в ответ услышала странный звук. Гарри не то вздохнул, не то глотнул. Она подождала, но услышала лишь бульканье бренди, наливаемого в стакан. Вдруг Анна улыбнулась, вспомнив, как при объявлении результатов голосования Гарри съежился, согнулся и взволнованно посмотрел по сторонам. От уверенности не осталось и следа. «Но Син Коуртни ничего не получит. Когда-то я дала клятву, а теперь сдержу ее».
Уже в который раз она прокрутила в голове подробности той ночи. Ночи, когда она поклялась.
Шел дождь. Она стояла на широких ступенях крыльца. Син поехал покататься в долину. От сырости его рубашка прилипла к плечам и груди, а растрепанная борода завивалась. Он походил на средневекового пирата.
— Где Гарри? — спросил Син, и она ответила:
— Не волнуйся. Он поехал к Аде в город и вернется лишь к ужину.
Поднявшись по ступеням, он подошел к ней и дотронулся холодной от дождя ладонью до ее руки.
— Теперь тебе стоит лучше заботиться о себе. Зачем ты стоишь на холоде?
Ее макушка доходила ему до плеча, и когда он смотрел на нее сверху вниз, то испытывал благоговейный страх, который испытывает мужчина, глядя на беременную женщину.
— Ты чертовски привлекательна, Анна. И у тебя родится, прекрасный ребенок.
— Син! — Анна вспомнила, с какой болью произнесла тогда это слово. Какая-то сила бросила ее к нему. По телу прошел какой-то электрический заряд, и она принялась искать губами его рот.
— Ты сошла с ума! — Он пытался вырваться из ее объятий, но она все цеплялась и цеплялась за него.
— Пожалуйста, ну пожалуйста, дай мне прижаться к тебе, ну разреши мне прижаться к тебе!
— Убирайся! — Он грубо оттолкнул ее, и она упала на кушетку у камина.
— Ты — жена Гарри, и скоро станешь матерью его ребенка. — Он наклонился над ней, и она хорошо видела его лицо.
— Я не хочу тебя. Трогать тебя — все равно что спать с собственной матерью. Ты — жена Гарри. И если я увижу, что ты пристаешь к какому-нибудь мужчине, то я убью тебя. Убью голыми руками.
Неожиданно любовь сменилась ненавистью. Она до крови поцарапала ему щеку. Он схватил ее запястья и держал, пока она кричала и питалась вырваться.
— Ты — свинья, грязная, грязная свинья. Жена Гарри, ты говоришь! Ребенок Гарри! Но семя, зреющее во мне, посажено тобой. Тобой, а не Гарри.
Он попятился:
— Ты лжешь! Этого не может быть! Следя за ним, она произнесла:
— Ты помнишь, как мы с тобой прощались, когда ты уходил на войну? Помнишь ту ночь в фургоне?