Подошел Роберт, на ходу вытирая тряпкой руки: он копался в моторе.
— Красиво?
Он деловито кивнул на скалы.
— Сюда только туристов возить. Кстати, вы читали небольшое объявление в рест-хаузе возле конторки? Эх вы, путешественники! А там точно указан адрес, куда мы едем. Сейчас… как это…
Он прищурился, словно вспоминая:
— Женщины-утки. Семьдесят одна миля двести ярдов, поворот налево.
Засмеялся.
— Это как раз то племя, где работает доктор Смит. Женщины ходят совершенно голыми, как в каменном веке. И вставляют себе в губы деревянные пластины. Получается, как клюв утки.
Элинор молча взглянула на него и пошла к машине. Австралиец вздохнул. Лицо его помрачнело. Он отшвырнул тряпку, которой вытирал руки, в кусты.
— Устал? — спросил его Петр.
— Да… Устал. А как ты себя чувствуешь? Доволен?
Он кивнул на оттопыривающийся карман рубахи Петра:
— Это, конечно, очень интересно. Но если нам посчастливится и в Каруне…
Петр вздохнул:
— Это было бы просто здорово!
Раздались гудки. Элинор нетерпеливо нажимала на клаксон.
Остаток пути они ехали молча. Роберт по спидометру засек расстояние от рест-хауза и теперь все время поглядывал на валики цифр.
— Где-то здесь должен быть поворот, — наконец сказал он, сбрасывая скорость и внимательно вглядываясь в зеленую стену кустов, словно ожидая, что она вот-вот раскроется.
— Эй! Батуре! Батуре!
Они услышали крик и одновременно увидели мальчугана лет десяти, выбежавшего из кустов почти под самый радиатор «пежо».