Геворк обернулся нам навстречу – невысокий, но очень плотный человек; такие часто бывают силачами. Вьющиеся черные волосы стояли надо лбом стеной. У него были удивительные глаза. Такие глаза иногда рисуют куклам: в полукружиях мохнатых густо-черных бровей и ресниц на широком лазурном поле сидели черные лакированные пуговки.
При первом знакомстве всегда хочется сказать человеку что-то приятное. И я, покривив душой, сказал:
– Замечательная у вас собака! И рослая какая!
– А по мне, пусть будет хоть на воробья похожа, абы нюхать умела, – презрительно проговорил Геворк. – Ну, эта, правда, нюхает подходяще.
Он толкнул собаку сапогом и небрежно бросил:
– Барьер!
И опять собака легко прыгнула через двухметровый барьер и медленно вернулась на место.
– Послушная! – восхитился я. – Вернулась и сразу села!
– У нее сзади есть местечко, называется «круп». Будете хорошо нажимать на круп – всегда увидите послушание, – снисходительно разъяснил Геворк. – У них же разума нет, а только одни рефлексы, как доказывается наукой.
Он снова движением руки послал собаку взять барьер. Затем кинул на пригорок палку, утолщенную с обоих концов, и громко скомандовал:
– Маузер, апорт!
Собака устремилась за палкой. Она бежала быстро, хорошей машистой рысью, но делала это, как, впрочем, и все другое, без огонька. Послушно, но без внутреннего желания, без интереса. Геворк выбросил правую руку вперед выше уровня плеча, и, повинуясь этому жесту, собака уселась на пригорке, шагах в тридцати от нас, все еще держа в зубах палку.
– Маузер, брось!
Собака разжала зубы, палка покатилась с пригорка вниз.
– Великолепно! – сказал я, и на этот раз совершенно искренне.
Геворк мимолетно взглянул на меня и снова повернулся к собаке.
– Маузер! – грозно позвал он и указал пальцем на меня. – Фас!
Команда «фас» означает «возьми». На эту команду служебная собака должна реагировать без промедления. Черное чудовище с устрашающим рычанием понеслось прямо на меня.
– Что вы делаете! – закричал я, отступая к барьеру.
Андрей нахмурился и со словами:
ebooksa