– В казармах за железной дорогой. Насколько мне известно, там размещены две роты Малоярославского полка, – ответил Атаман. – Поэтому надо большую часть боевиков поставить за железнодорожной насыпью.
– Не согласен. Во-первых, рассчитывать на бой с солдатами мы должны только в случае всеобщей тревоги. Телефонную линию мы перережем, а сами, разумеется, лишнего шума поднимать не станем.
– А если кто-нибудь из здания администрации в темноте все-таки выскочит и предупредит?
– Все равно мы не можем выделить больше пятидесяти человек, а этого мало для боя с четырьмя сотнями солдат регулярного войска. А что, если мы туда пошлем Фауста с несколькими бомбистами? Солдаты боятся наших бомб, как черти ладана!
– Верно! На четверть часа задержат, а нам больше и не надо, – согласился Атаман.
– В корпусе и десятка хватит, – продолжал Робис развивать план нападения. – Там все равно негде развернуться, еще друг друга перебьют. Да и ключей больше нет.
– Робис, у меня есть просьба…
– Хочешь сам командовать этой группой?
– Да, там ведь Дина…
– Понимаю, но так не выйдет. Тебе с лучшими стрелками придется оставаться во дворе, чтобы отрезать административное здание от тюремных корпусов.
– Сколько мне взять с собой?
– Всех оставшихся. В здании администрации находится резерв вооруженной охраны – оттуда нам грозит наибольшая опасность.
– Ладно, тогда я в первую очередь забираю Брачку с его ребятами.
– Я тоже так думаю. А Лихача со Степаном оставлю себе… Все?
– Похоже, что все.
Оба умолкли. Временами из-за туч выплывал тонкий серп месяца, и тогда среди кустов смутно вырисовывались фигуры людей. На фоне ночного неба неприступной крепостью вытянулись темные, угрюмые корпуса тюрьмы.
– А тебе не приходит в голову, что мы можем живыми и не выйти из этого боя? – спросил вдруг Атаман.
Робиса передернуло – он только что сам подумал об этом же.
– Чудно… – продолжал Атаман. – Обычно в самых страшных переделках я никогда не сомневаюсь в том, что выживу. А сегодня у меня такое чувство, будто одной ногой я уже в могиле. Вот умру, а какой в этом смысл? Смогут ли это оценить те, что придут после нас? Быть может, многие будут такими же мелкими людишками и трусами, как и некоторые нынче?…
– Так мы за то и боремся, чтобы люди стали благороднее, – промолвил Робис. – Они и сами станут лучше, если дать им человеческую жизнь.