Вдруг в лучах светомаскировочного устройства перед танком словно из-под земли появился человек. Он бежал по дороге навстречу машине, размахивая руками и что-то крича. Ахметдинов резко затормозил. Танк, тяжело прижимаясь к земле, остановился. Только теперь Кольцов разглядел бегущего. Судя по форменной одежде, это был кто-то из железнодорожников. Он продолжал что-то кричать, но Кольцов не сразу разобрал в общем шуме, что именно пытается сообщить бегущий. Да и до этого ли ему сейчас было? Зазевайся Ахметдинов на какой-то момент, и от железнодорожника не осталось бы, как говорится, и мокрого места.
Кольцов перегнулся над башней и сам закричал:
— Вы что, ошалели, лезете под гусеницы?!
— Беда, братцы, там! Беда! Помогите! — кричал железнодорожник.
Капитан сорвал с головы шлемофон.
— Что случилось?
— Пожар на путях! Цистерна горит! — тяжело отдуваясь, продолжал железнодорожник и замахал рукой в направлении неясного розового пятна в тумане.
— Какая цистерна? — не понял Кольцов.
— Цистерна на путях! С нефтью! А сейчас пассажирский пройти должен! Помогите, братцы!
Кольцов вылез из башни на броню и протянул железнодорожнику руку. Он затащил его на танк и, уже немного успокоившись, попросил:
— Вы толком расскажите: где, что?
— Обходчик я, — проговорил железнодорожник. — Цистерна там и две платформы с лесом отцепились. Ну и, наверное, букса задымилась. А потом пошло, занялось. Мы кое-как растащили их. А дальше-то что? По путям-то вот-вот пассажирский пойдет!
Кольцов сунул голову в башню и коротко скомандовал Ахметдинову:
— Свет в стороне видишь? Вперед — на этот ориентир!
Танк взревел, свернул с дороги и, подминая под гусеницы кусты, понесся вперед. Кольцов и сам еще толком не знал, чем может быть полезен железнодорожникам в этой ситуации. Но то, что сделать что-то надо и непременно, было уже совершенно ясно.
Когда танк взлетел на высотку, Кольцов увидел стоящие на путях платформы и цистерну. Огонь уже охватил их, они пылали, как костры.
— Вперед! — снова скомандовал Кольцов.
Ахметдинов повел машину дальше. Кольцов видел суетившихся на полотне людей, видел, как они, закрывая от жара руками лица, старались откатить цистерну подальше от платформы с лесом, видел, что у них для этого явно не хватает сил, и мучительно думал: «Ну а мы-то, мы-то что можем сделать? Что?»
Метрах в тридцати от цистерны Ахметдинов затормозил. Танк встал как вкопанный. Железнодорожник спрыгнул с брони на землю и побежал на помощь своим товарищам. Из башни вылез Звягин и глядел на объятую пламенем цистерну широко открытыми глазами. Кольцов почувствовал, что предпринимать надо что-то немедленно — цистерна в любую минуту может взорваться, горячая нефть расплещется. И тогда в это море огня уже не сунешься. А стало быть, и не поможешь ни этим людям, расталкивающим платформы, ни тем, другим, которых мчит сейчас сюда скорый поезд, который, вылетев из-за поворота, никак уже не успеет остановиться. Мысль его работала лихорадочно. И решение вдруг созрело ясное и четкое.
— Экипажу покинуть машину! — почти крикнул Кольцов.