– Вынь тело.
Матифу повиновался. Ни он, ни Пескад ни слова не сказали, хотя дело шло об извлечении трупа, а это строго запрещено законом.
Когда тело Петера Батори было положено на землю, Матифу вновь обернул его саваном, поверх которого доктор накинул свой плащ. Затем снова завинтили крышку, поставили гроб на место и закрыли отверстие плитой.
Доктор погасил электрический фонарик, и все кругом погрузилось в темноту.
– Возьми тело, – приказал доктор Матифу.
Матифу без всякого усилия взял труп юноши на руки, словно то был ребёнок, и пошёл вслед за доктором по аллее, выводившей прямо к отверстию в стене. Пескад замыкал шествие.
Минут через пять они миновали брешь и, обогнув городскую стену, направились к морю.
В пути они не проронили ни слова. В голове послушного гиганта мыслей было не больше, чем в любой машине, зато какой вихрь догадок и соображений проносился в мозгу Пескада!
По дороге от кладбища до моря доктор Антекирт и его спутники не встретили ни души. Но когда они подходили к бухточке, где их ждала шлюпка с "Электро", они заметили таможенного надсмотрщика, который расхаживал взад и вперёд у прибрежных утёсов.
Однако они продолжали идти, не обращая на него внимания. Доктор снова крикнул, и на его зов появилась лодка, которой до сих пор совершенно не было видно.
По знаку доктора Матифу стал спускаться со скалы.
В ту минуту, как он уже занёс ногу в шлюпку, к ним подошёл надсмотрщик.
– Кто вы такие? – спросил он.
– Люди как люди, и мы предоставляем вам на выбор: либо двадцать флоринов наличными, либо кулак этого господина… тоже наличный, – отвечал Пескад, указывая на Матифу.
Надсмотрщик не стал раздумывать: он предпочёл флорины.
– Отчаливай, – скомандовал доктор.
Через мгновение шлюпка исчезла во тьме. Минут пять спустя они причалили к судну, совершенно не заметному с берега.
Шлюпку подняли на борт, машина «Электро» неслышно заработала, и судно вскоре вышло в открытое море.
Матифу перенёс тело Петера Батори в узкую каюту, иллюминаторы которой были тщательно занавешены, чтобы наружу не пробился ни единый луч света.
Оставшись наедине с трупом, доктор склонился над ним и приложился губами к бледному лбу покойника.