Бриллиантовый корабль

Она вспыхнула слегка и отвернулась от меня. Я видел, что испугал ее, и, подумав о том, сколько недоразумений может вызвать иногда так называемая тактика, я придумал какой-то предлог и оставил ее.

Да, положительно глаза ее бросили мне вызов. А мужчине, сказал я себе, не подобает колебаться и следует поднять перчатку, брошенную ему так храбро молодой девушкой девятнадцати лет.

VI

Мой друг Мак-Шанус. Перед завесой тайны

Я думал, что никого не знаю в Диеппе, но ошибся, как вы это увидите. Не успел я ступить в отель, как натолкнулся на Тимофея Мак-Шануса, журналиста с Флит-Стрит, и в следующую минуту слушал уже его рассказы, представлявшие причудливую смесь фактов и фантазии. В первый раз в течение многих лет не понадобился ему немедленный заем.

– Клянусь, – воскликнул он, – лучше этого ты ничего и никогда не слышал! Здешний лорд-мэр устроил бал в честь провинциальных членов Совета и... между ними очутился я, Тимофей Мак-Шанус. Надо тебе сказать, что здесь в парламенте есть другой Мак-Шанус, которого они пригласили на веселье. Письмо попало по ошибке в другие руки, и я сказал себе, что Мак-Шанус должен присутствовать на этом обеде как почетный гость от имени старой Ирландии...

Я поспешил умерить его пыл и пригласил его отобедать со мной, на что он немедленно согласился. Когда через некоторое время он присоединился ко мне за обеденным столом, первое лицо, которое бросилось ему в глаза, была Анна Фордибрас, сидевшая рядом с грозной на вид дамой на расстоянии трех столов от нас. Выражение, появившееся при этом на его лице, не поддается никакому описанию. Я боялся, чтобы сидевшие в этой комнате не услышали последовавшего взрыва с его стороны.

– Клянусь матерью своих предков! – воскликнул он. – Ведь это она, маленькая пастушка. Ин Фабос, тебе стыдно признаться в том, что к этому берегу влекли тебя не звезды неба и не красота окружающей природы. О, Тимофей Мак-Шанус, как падают великие! Не далее...

Я усадил его на место и открыто высказал ему свое неудовольствие. Анна Фордибрас не слышала его слов, но ее рассмешили его манеры, равно как француженок и англичанок, сидевших вокруг нас. Держу пари, что нет такого профессора, который в состоянии был бы противостоять этому легкомысленному ирландцу или сердиться, а не удивляться его забавным выходкам.

– Фабос, мой мальчик, выпьем шампанского за ее здоровье, – шепнул он мне, когда подали суп. – Супружество равносильно этому вину: хорошая вещь в самом начале, но далеко не так хороша, если переполнить меру. Я сам едва не женился на леди Кларе Ловенлоу из Кильдара... Ай! И несчастный был бы я теперь, сделай я это. Представь себе только Мак-Шануса в туфлях среди семьи и дочерей, поющих ему «Погибшую страну»! Его, этот свет Гольдсмит-Клуба! Да, подумай об этом, мой мальчик, и скажи, что он счастливо отделался от этой девицы...

Я не прерывал его болтовни. Говоря откровенно, я был очень рад его обществу. Я не желал, чтобы Анна Фордибрас подумала, будто я один в отеле и у меня нет знакомых в Диеппе, вследствие чего не мог бы отрицать своего желания возобновить с нею знакомства во время отсутствия ее отца. Теперь же присутствие этого дородного ирландца могло служить ширмой моим намерениям. Как бы там ни было, я очень был рад этой встрече.

– Мак-Шанус, – сказал я, – не говори глупостей и не причисляй меня к семье подобного рода. Ну разве я похож на человека, которому дочери осмелятся петь «Погибшую страну»?

– По наружному виду трудно судить, доктор! У моего друга Люка о"Бриена, того самого, что написал «Философию уединения», семь детей в графстве Корк и граммофон. «Люк, – говорю я ему, – ты, я вижу, в полном уединении здесь». Он выругался, и с тех пор мы больше не говорим с ним об этом.

– Кстати, Мак-Шанус! Позволь мне успокоить твои чувства сообщением, что завтра вечером сюда приедет за мной моя яхта «Белые крылья».

– Слава Богу, ты будешь в безопасности на море. Я не доверяю ей. Взгляни в ее глаза. Не видишь разве, как они то выглянут, то спрячутся... «Точно мышки из-под юбочки», – говорит поэт. Ей не терпится показать свою маленькую ножку и дать тебе понять, что обувь ее не дорого обойдется. Отвернись в сторону, Ин, мой мальчик, когда она смеется. Плохой это смех, он ведет к погибели человека...

– Я запомню это, Мак-Шанус! Не желаешь ли заняться старой леди, пока я побеседую с ней?

– Как? С той кошкой, у которой мужские волосы и телескоп на носу? Спаси меня, Господи, и помилуй! Лучше каторжные работы.

– Ну, полно тебе! Не видишь разве по ее взгляду, что она пользуется авторитетом на этом полуострове, Мак-Шанус? Я знаю, она играет в мяч. Я видел ее с палками сегодня днем.

– Чтобы проломить голову кому-нибудь. Неужели Тимофей Мак-Шанус так низко пал? Неужели он пойдет по пятам женщины с палками в руках? Прекрасное это зрелище будет, право, настоящий праздник!

– Выпей еще шампанского, это укрепит твои нервы, Тимофей.