В ущельях свистел холодный ветер. Вершины близлежащих гор чертили у ног Райкова странные, резкие тени. Практикант ничком повалился на маленькую каменную площадку, на которую только что опустился, и долго лежал неподвижно, слушая свист ветра.
От этих заунывных звуков, словно подчеркивающих одиночество, он чувствовал себя особенно скверно. И потому вдруг встал, осмотрелся, нашел подходящую скалу и закрыл глаза… Мир вокруг него перестал существовать. На секунду показалось даже, что сознание сейчас выйдет из-под контроля. Но он взял себя в руки и с предельной четкостью представил, как скала исчезла и на ее месте появился земной звездолет, появился их старый «ИЗ-2», появился таким, каким запомнил его Практикант в земное холодное утро старта, с разводами краски на боках, с яркими сполохами сигнальных огней…
Все у него получилось. И краска, и цветные пятна на месте сигнальных огней, и довольно точная скульптура звездолета в натуральную величину, неплохой памятник из базальта… Довольно детальный памятник с ажурными переплетениями антенн и хищными щелями дюз вспомогательных реакторов… Вот только люк не открылся…
Он не стал разрушать звездолет. Накрыл каменным конусом огромной скалы, из которой перед этим убрал сердцевину. Скрытый памятник. Никто его не увидит и не узнает о нем, но он все же будет стоять, памятник его мечте и его глупости…
Постепенно жизнь в лагере входила в определенную колею. Дни становились похожи друг на друга. Очевидно, планета израсходовала уже все свои сюрпризы, а то огромное, что содержал теперь в себе мозг Практиканта, оставалось для них бесполезным. Они все выжидали чего-то, осторожничали, повторяли одни и те же порядком надоевшие опыты. Словом, все усиленно делали вид, что еще ничего не потеряно, что основная работа лишь начата и что привычная систематика исследований, сотни чертежей, графиков, формул принесут им что-нибудь неожиданное.
Практикант сидел в пещере вдвоем с Доктором, изо всех сил стараясь не нагрубить ему в ответ на его длинные и благодушные рассуждения о прекрасном будущем, которое ждет человечество, если им удастся вернуться.
К счастью, Кибернетик с Физиком с утра куда-то ушли, и поэтому в лагере было относительно тихо.
Чтобы как-то отвлечь Доктора от темы возвращения, Практикант попытался сделать по его структурным молекулярным формулам немного крахмала. Крахмал получился жидким и каким-то прозрачным.
Доктор внимательно проверил его на экспресс-анализаторе и в конце концов мужественно решил попробовать, после чего ему стало не до Практиканта. Расстройство желудка было расплатой за эту смелость.
В чем-то они ошибались, в чем-то очень важном… С самого начала. Может быть, нужно искать совершенно новый метод решения всей проблемы, а они идут привычным путем — ищут способы создания механизмов. Но ведь те, кто построил эту планету для контактов, наверняка передвигались в космосе без всяких механизмов. Впрочем, об этом они не оставили никакой информации, а кроме того, само устройство человеческого организма может стать непреодолимым препятствием. В космосе человеку нужны сложные приспособления, хотя бы для защиты. Так что, возможно, он не прав, а прав Кибернетик.
И все же Райков не верил, что они пошли на этот контакт, только чтобы доказать людям их несостоятельность. В том, как проходил контакт, в его последствиях была какая-то неправильность, непонимание, но только не враждебность.
Физик и Кибернетик вернулись поздно вечером. Оба пришли молчаливые, усталые и подавленные. Кибернетик сразу же ушел в пещеру. А Физик долго молча стоял рядом с Практикантом. Райкову хотелось избежать предстоящего разговора, но когда Физик спросил: «Может, пройдемся?»-он только молча кивнул.
— Последнее время ты совсем забросил работу.
— Да.
— Я просил тебя вести дневник, но даже это ты делаешь не очень аккуратно.
— Вчера я заполнил почти за весь месяц.
— Я смотрел. Там совсем нет анализа твоего состояния и ощущений, которые ты испытываешь во время экспериментов.
— Во время экспериментов я не испытываю никаких ощущений.
— И совершенно напрасно. По крайней мере, напрасно не стараешься понять, что ты ощущаешь в момент, когда…
— Дело не во мне. Уверяю тебя, я не ощущаю ничего необычного. Почти ничего.