— Как тебе так объяснить? Тут тропу знать надо. Ежели по Чапоме пойдешь — вверх километров на восемьдесят поднимайся, а потом на восток, к Пурначу, прямо по Горелому ручью к озеру и выйдешь. Аккурат перед ручьем там плёсо большое, а за ручьем на угоре избушка стоит, Зайцев Иван ее ставил. Вот по ручью и иди. Да только зря проходишь — нет теперь там ничего! Была часовня Ильи-пророка, да и ту в войну спалили…
Мальцев уже раскрыл рот, чтобы подробнее расспросить о самом озере, его берегах, как в разговор вмешался снова Корехов.
— Вот и об истории здесь, Лександрыч, пишут, — сказал он, поправляя очки и перегибая пополам какой-то журнал. — Вишь, золото нашли! И почти в наших краях — в Норвегии, А ты вот одни камушки выкапываешь, и за что тебе только деньги дают?!
— Много ли золота, Степан Феоктистыч? — спросил вошедший в избу Василий Фирсович. — Я это золото в деньгах только раз и видел, когда с отцом в Архангельск ходили. Да потом у покойного Тарабарина был зуб золотой — вот, почитай, и все золото наше!..
— Тут не деньги, тут цацки, — протянул Корехов. — Вот слушай.
«Захоронение эпохи викингов. Как сообщил недавно норвежский журнал… — он споткнулся на названии и продолжал, пропустив: — …возле города Тронгейма в Норвегии археологи раскопали большой курган, по преданию насыпанный над одним из древних королей…»
Во как — королей! — прибавил от себя Корехов.
«Под земляной насыпью, укрепленной панцирем из камней, оказалось удивительно богатое погребение, датируемое временем короля Олава — десятым — одиннадцатым веком нашей эры».
— Это когда же он жил, Лександрыч? — прервал чтение Корехов.
— Круглым счетом — тысячу лет назад, — отозвался Юрий, слушавший чтение Корехова вполуха: курганов много, да все не здесь!
— Тысячу лет, стало быть… Давненько! — вздохнул Корехов.
«Внимание привлекает богато украшенный золотом меч с именем владельца — «Торстейн», — крупная золотая фибула и золотой же поясной набор, являющиеся уникальными произведениями древнескандинавского ювелирного искусства. Можно думать, что этот знатный воин, может быть ярл, то есть князь, Тронгейма, участвовал в походах на восток или служил при дворе византийского императора, так как золотые предметы из погребения украшены прекрасными необработанными сапфирами. Такие сапфиры могли попасть в средневековую Европу из Индии…»
— Подумай, из самой Индии везли, во как! — восхитился Корехов. — А что за камень такой, Лександрыч? У нас такого нет?
— Драгоценный камень, — ответил Мальцев, и в этот момент в сознании его легкой тенью прошла и скрылась, не успев оформиться, какая-то мысль.
— Значит, вроде наших аметистов, что за Кузоменью, — констатировал Василий Фирсович, внимательно прислушивавшийся к чтению.
Корехов продолжал:
«Но самой интересной находкой явился небольшой бронзовый щит, украшенный традиционным орнаментом «плетенки», так как по его краю нанесен сложный рисунок, по мнению специалистов являющийся подробной картой берегов Северной Норвегии с обозначением заливов, якорных стоянок и пристанищ. Эта уникальнейшая карта дает перечень прибрежных поселений того времени вплоть до Святого Носа на Кольском полуострове. Она подтверждает известия древних саг о плавании скандинавов в Белое море. Первоначально карта не кончалась Святым Носом, а продолжалась дальше. Но именно этот участок щита еще до захоронения кем-то был вырублен…»
— А жалко! — отметил Корехов. — Может, и к нам они сюда приплывали?
«Во всяком случае, в руках археологов теперь находится древнейшая карта Севера, изучение которой позволит ответить на многие спорные вопросы».
— И все это напечатано в журнале…