— Ну, пижон! Не напрасно ты старался — смотри! — И, обрывая застревавшую, как обычно, застежку-«молнию», Мальцев вытащил из сумки и сунул в руки непонимающего Кострова журнал, открытый как раз на цветной вкладке. — Читай!
Виктор чуть поднял белые брови и с удивлением взглянул на Мальцева:
— Что, уже о тебе успели сочинить что-то?
— Сначала прочти, спрашивать потом будешь…
Костров читал спокойно, внимательно разглядывал фотографии, а когда кончил, то посмотрел на сидящего Мальцева с некоторым недоумением, в котором ясно читался вопрос: ну и что? И тогда, все еще не присев, только стянув отсыревшую от брызг куртку, Мальцев стал рассказывать — о Торстеине, о своих соображениях, и, по мере того как продвигался рассказ, выражение лица геолога менялось. Теперь взгляд его стал глубоким и острым, на лице появилась собранность, несколько раз он перебивал Мальцева вопросами. Особенно Кострова заинтересовало упоминание об асбестовой одежде. Но это, как оказалось позднее, вызвало и скепсис. Оказывается — Мальцев этого даже не подозревал, — геологам на Кольском полуострове месторождения асбеста до сих пор не были известны.
— Подожди, Рыжий, а откуда же брали тогда асбест древние жители Терского берега? — спросил в свою очередь удивленный Мальцев.
— Разве он был у них? — вопросом на вопрос отвечал не менее удивленный Костров.
— Был, конечно! Они добавляли волокна асбеста в глину, из которой лепили свои сосуды. И черепки таких сосудов так у нас и называются — асбестовая керамика. Что же, выходит, что на весь Кольский полуостров везли асбест из Карелии? Своего рода «служба быта» была? — не мог не пошутить Мальцев.
— Может быть, и везли, не скажу; тебе, Викинг, виднее. — Костров снова припомнил старое прозвище Мальцева. — Только, по моему мнению, ты слишком рано обрадовался, — попытался охладить восторг друга более рассудительный и осторожный геолог. — Ну почему ты решил, что следы твоего скандинава надо искать обязательно на Терском берегу, а не в Кандалакшском заливе? Или, скажем, в Карелии, в той же Чупской губе? Там и промышленные выходы слюды есть, не так далеко месторождения асбеста, да и пегматиты богаче… Ведь не на берегу моря он был, уходил вглубь, а как далеко? Где искать? «Тридцать раз сменится в море вода» — тридцать приливов-отливов, пятнадцать лунных суток, по два цикла в сутки… Туда-обратно — по неделе выходит, так? Значит, куда-то «туда» — неделя хорошего хода. А куда «туда»: прямо от моря, в сторону или по реке петлять?
— Считай меньше, он ведь еще у Годмунда жил! Так что не больше пяти дней в одну сторону. А если представить, что они с остановками шли…
— …то получится все, что угодно! — закончил за друга Костров. — Везде есть реки, везде на реках пороги и водопады…
— От моря до водопада — день пути. Не забывай!
— Это, конечно, больше подходит для Кольского полуострова, чем для Карелии.
— И потом, ты не знаешь самого главного! — спохватился Мальцев. — Ведь я не рассказал о своих раскопках этого года, а в них, по-моему, и есть ключ к Торстейну. Так вот…
Два года назад, ведя поиски древних поселений между устьями Стрельны и Чапомы, на мысу Остром Мальцев нашел стоянку каменного века, отличавшуюся от остальных обилием очагов и каменных орудий. По форме предметов и высоте поселений над уровнем моря археолог заключил, что поселение существовало здесь около трех с половиной тысяч лет назад. Но в этом году, при раскопках, возле одного очага Мальцев нашел маленькую бусину из зеленоватого стекла. Она принадлежала эпохе викингов и отстояла от очагов с каменными орудиями по меньшей мере на две с половиной тысячи лет. На нее можно было бы не обратить внимания, но еще через день, у другого очага, оказалось три такие бусины! Кроме того, что они являлись первыми вещественными свидетелями связей Скандинавии с Белым морем в эпоху викингов, они заставляли сделать выбор: или бусины попали сюда случайно, или же все прежние представления о древней истории этих мест никуда не годились!
Чтобы выяснить все эти вопросы, Мальцев начал раскопки возле скалы, пытаясь найти древнюю береговую линию. В древности скала, выделяясь своим зубцом на фоне песка, служила естественным молом для небольшой бухты, предохраняя ее от разбега волн. Представить себе все это Мальцев моги раньше, но совершенной неожиданностью для него явилось четкое изображение скандинавского корабля, выбитое в основании зубца скалы и скрытое до времени песком!
— О нем-то ты и говорил по телефону? — сверкнул глазами Костров. — Неплохо, неплохо получается! А дальше?
— Что — дальше? — спросил Мальцев, несколько обескураженный вопросом геолога. — Разве ты не видишь, как удивительно накладывается сага на все находки? Здесь и могла быть битва…
Костров прошелся по комнате, засунув ладони под пояс. Остановился против окна, посмотрел на вылизанный ветром береговой склон, на густо-синее, закипающее под ветром море, идущее к берегу приливом, промолчал. Потом повернулся к Мальцеву и спросил, как будто за эти минуты все уже было обговорено:
— Так по какой реке ты полагаешь идти? По Стрельне или по Чапоме? И как далеко?