— Я обручен, — сказал он.
— Что ж ты раньше не сказал?
— Думал, ты знаешь.
— Откуда мне знать? — пожала плечами Линда. — «Брачный курьер» я не выписываю.
— Да, я обручен, и навеки, как любят говорить поэты, вроде Арбена, о котором ты в прошлый раз столько рассказывала, — проговорил Ньюмор.
— Арбен не поэт, а импровизатор.
— Не все ли равно? — махнул рукой Ньюмор. — Главное, чтобы работа ладилась. Как у него дела в Уэстерне? Он, кажется, там работает?..
— Плохо по-прежнему, — вздохнула Линда. — Я просто в отчаянии. Если так пойдет и дальше, могут уволить. Уэстерн шутить не любит, ты знаешь.
— Неужели так обстоят дела?
— Хуже некуда.
— А в чем дело?
— Со здоровьем у него неладно. Ни с кем ужиться не может. Нервы.
— Нервы — болезнь века. Человечество должно воздвигнуть золотой памятник тому, кто избавит его от расстроенных нервов.
— Вот и у Арбена, видно, эта самая болезнь века.
— А в чем болезнь выражается у Арбена? — неожиданно заинтересовался Ньюмор.
— Его все время мучают какие-то кошмары, или сны, или видения, что-то в этом роде, — произнесла Линда. — А после бессонной ночи, сам знаешь, каково работать. Все валится из рук. Ну, а если бессонница систематическая…
Ньюм побарабанил пальцами по столу.
— Интересно, очень интересно. Ты узнала все это от самого Арбена?
Вместо ответа Линда раскрыла сумочку, вытащила растрепанную записную книжку, полистала и, раскрыв на нужном месте, протянула Ньюмору.
— Что это? — спросил Ньюмор, с недоумением глядя на исписанную страницу. Строчки были неодинаковой длины, к концу они неумолимо сползали вниз, слова были написаны кое-как, вкривь и вкось, хотя видно было, что тот, кто писал их, старался вовсю: заглавные буквы выделялись своей аккуратностью.