Мир приключений, 1961 (№6)

— Экое богатство! Рыбаки-то все лопнут от зависти! Ну, селедка, держись! Теперь бы только с косячком потрафило! Вот это сеточка! Аи да заместитель председателя, аи да уважил, удружил!!

Щелкунов сети щупал, тянул на разрыв, только что на зуб не пробовал.

— Ты бы, Глафира, спела, — попросил Вергун.

Она только глаза на него повела да углами губ улыбнулась.

— Спели бы, Глафира Игнатьевна! — попросила Щелкуниха.

Тимка взял в руки тульскую трехрядку и, перебирая лады, вопросительно посмотрел на Глафиру.

Глафира запела. Догоняя ее, мотив подхватил Тимка. Голос Глафиры был низкий, грудкой.

Вдали горит свечой маяк. Скользит вода, плеща. Прощай, любимая моя, Далекая, прощай! Не дрогни долго на ветру, Прижав ко лбу ладонь, Погаснет тлеющий, как трут, В далекой тьме огонь. Корабль плывет, плывет легко, А ночь, как из стекла; Круглеет на небе луна Сквозь хмурь и облака…

У самой матицы [23] под бумажным синим абажуром горела лампа, ее тусклый свет пульсировал в такт ударам движка поселковой электростанции. В порту посвистывал маленький буксир. И было слышно, как бьются о пирс волны прибоя. В избе все молчали. Даже Щелкунов, прислонившись к столу, на котором лежала сеть, и сложив руки на животике, слушал, закрыв глаза.

И вдруг, озорно растянув мехи, Тимка заиграл плясовую.

Тут и пошло веселье. Щелкуниха танцевала русскую. Пели хором веселые песни.

Разошлись не поздно, утром «Вайгач» уходил в море.

Вергун разделся, лег и, сделав вид, что спит, наблюдал за Глашей. Ходида она по избе неслышно, сняв сапоги, в шерстяных носках. Убирая со стола, что-то мурлыкала себе под нос. Грудь у «ее была высокая, голова маленькая, волосы темные, стянутые в узел к затылку. Дело в руках Глаши спорилось, как-то красиво она все делала. Вергуч любил смотреть на Глафиру, когда она работала по дому.

Рано утром пришел за капроновой сетью Щелкунов с матросом. Он собрал со стола сеть, а матрос у порога разжег охапку принесенного с собой можжевельника. Густой и почему-то навевающий грусть дымок потянул в дом. Щелкунов держал над костром сети, шепча и приговаривая.

— Дурак ты, Щелкунов! — беззлобно бросил ему Вергун, собираясь в море.

— А вот поглядим, дурак или поумнее вас будет! — огрызнулся Щелкунов.

Поймав на себе осуждающий взгляд Глафиры, Вергун, оправдываясь, сказал:

— Видишь, Глаша, в народной примете смысл есть — поморы сеть дымом курили — из белой нитки она была вязана, — чтобы рыба ее не видела. Эта сеть крашеная. Выходит, глупость одна…

— Обычай не рокан [24] — с плеч не скинешь, — мягко, но с укоризной сказала она.

Щелкунов с матросом унесли сеть.

Вергун остановился у двери.