— Оставь!
— Сарбазы! — крикнул от прорези соседнего окна Жорж.
Ударом прорезался сквозь гул сигнал рожка. Толпа расхлестнулась. Во двор, шестеро в ряд, отбивая шаг, входила бекская рота; у правофланговых не было пушистых помпонов в дулах настороженных ружей. Рота шла с примкнутыми штыками.
— Очистить двор!
Шеренги разомкнулись, топоча. Снова прокричал, глуша напев дутора, военный рожок.
— На площадь, к мечети! Амиро-Сафид будет говорить! Слышите: великие барабаны!..
Над городом ударили плавным медным голосом колокола.
— Амиро-Сафид!.. Гей, выбирайся из дому! Урусы — во дворце Ахметуллы. Его бирючи кричат об этом по всем улицам. С амвона Алаи-Уруг объявит он решение бека об урусах… Скорей! Гони! Он уже в мечети!..
Двор быстро пустел. Солдаты, пересмеиваясь, занимали входы. Из-под навеса, по ту сторону, где мешки с ячменем, выскользнули Саллаэддин и Гассан. Они подошли к офицерам.
— Время! Идем, Жорж.
— Да стой же. Неужто я напрасно зажгла курильницы?
Дурманящий дым стлался над яркими — даже в полутьме — коврами. В соседней зале по-прежнему томились, плакали струны. В прорези арок полуобнаженные женские тени над алыми огнями разожженных углей…
— Ударь в бубен, Нарда, — ты мастерица плясать!.. Уходишь?.. Так будь же ты проклят — вор единственного часа!
Монгол у двери посторонился, осклабясь. Ятаган по-прежнему тускло блестел за поясом. Старик подергал обрубком языка, широко раскрыв нестарчески-крепкие челюсти.
— А-ара!
— Откуда ты, таксыр? — бросился к нам Гассан, едва мы выскользнули из-под навеса одинокой каменной лестницы.
Два офицера, бродившие, запинаясь высокими каблуками сапог, по неровному плитняку двора, перед разломившейся шеренгой взвода, — подтянули кушаки. Пошептались. Старший подошел, приложив к барашковой круглой шапке с эмирской звездой — проросшую шерстью распяленную ладонь.
— Благословение Аллаха на вас, высокий таксыр. Бек выслал нас на охрану, дабы народ не истребил вас за ваше богоотступничество.
В открытые ворота махнул рукою часовой:
— Бунчук Амиро-Сафида!
ebooksa