Схватка с оборотнем,

— В этом мы вам даем гарантию, — ответил полковник.

— Не может быть… — Краска совершенно отлила от лица Дороховой. — Этого не может быть! Не может быть!

— Софья Васильевна, — после паузы произнес полковник, — у нас здесь ничего и никогда не придумывают.

Женщина молчала, погрузившись в свои мысли.

— Софья Васильевна, — обратился к ней Луганов, — скажите, какие указания он вам оставил, уходя в последний раз?

— Но никаких же, никаких! — почти крикнула женщина. — Он явился около половины двенадцатого, сказал, что срочно нужно ехать, — и все!

— И только это? — настойчиво спросил Миронов. — Извините, Софья Васильевна, но вы должны напрячь память. Ничего, кроме этого?

— Нет, ничего. — Она опустила глаза. — Я ничего не помню.

Наступило продолжительное молчание. Наконец полковник встал:

— Софья Васильевна, прошу вас позвонить нам, если что-нибудь припомните. Это очень и очень важно для нас. И для вас тоже.

Дорохова поднялась и медленно пошла к выходу. Перед дверью она остановилась, с мольбой взглянула на офицеров и вышла. Все трое переглянулись.

— Какое впечатление? — спросил полковник.

— По-моему, говорила искренне, — ответил Луганов.

— А по-моему, что-то умалчивает, — не согласился Миронов, — есть что-то недосказанное.

— Что ж, — сказал полковник, — возможно, и так. Однако об Оборотне ничего нового. Поэтому главное сейчас — выяснять связи.

— Над этим продолжают работать, но опять-таки придется иметь дело с Дороховой.

— Нет, — не одобрил полковник, — ее надо оставить в покое. Ни расспросов, ни допросов. Ждать. Выяснять все через сотрудников, родственников, приятелей.

— Вот то-то и оно, — сказал, выходя из кабинета, Миронов, — где они, приятели? Куда он их запрятал?

— Вот погляди, — обратился Миронов на следующее утро к Луганову, придвигая несколько листков. — Центр информирует о том, как движется дело в Омске. Ткачук уже перестал запираться.

Луганов с интересом перелистал материалы. Ткачук сознавался. Он рассказывал о том, что делал по указанию Соколова. Не щадя себя, говорил о пытках, которые применял к заключенным. Не утаил и того, как Соколов вербовал его, как предложил ему паспорт, по которому собирался найти его после войны. Показания были откровенными и полными. В заключение Центр сообщал, что сейчас омские товарищи добиваются от Ткачука и Коцуры фамилий людей, которых завербовал в лагере Соколов, во Львове над этим тоже работают.