— Если читать слева направо, — нехорошо осклабившись, гнусавил Бегемот, — то будет: «У нас попробуй выиграй!» А если справа налево, получается: «Выиграл — попробуй уйди!» Живым! — мрачно добавлял он и мастерски сплевывал сквозь зубы.
Для знавших Бегемота не было секретом, что, несмотря на внушительные размеры и зверскую физиономию, он был отчаянным трусом и, как многие трусливые, обожал покуражиться над слабыми, когда чувствовал свою безнаказанность.
Сегодня ребятам с Кисаровки как раз предстояло играть с командой соседнего дома 2/4, тянувшегося по нижней части Маросейки от проезда Серова до Большого Спасоглинищевского переулка. Парни в этой команде были все великовозрастные и здоровые — в прошлый раз кисаровские им проиграли. Витька тогда сначала стоял в воротах и не пропустил ни одного мяча. Потом он перешел в нападение, а место голкипера занял несколько неуклюжий, но добросовестный Юрка Трусов. Команда не возражала, зная, что у Витьки молниеносная реакция и умение обрабатывать мяч в одно касание. А вот бегать долго он не мог: быстро уставал.
В той игре Витька забил гол сразу. Получив пас слева от Леньки Плиева, он точно ударил ногой по летящему мячу, и тот мгновенно оказался в воротах противника. Вратарь даже не шелохнулся. Тогда защитники устроили новоявленному нападающему плотную «опеку», и Витька, пытаясь уйти от них, скоро полностью выдохся. Тем временем Юрка пропустил подряд три мяча. После игры кисаровские попросили сыграть матч-реванш. Капитан команды дома 2/4, по прозвищу Бобыля, снисходительно согласился.
— Все равно продуетесь! — небрежно бросил он.
Кисаровские промолчали.
БУТЕРБРОД
— Если бы ты не отдал сегодня за марку Ваське Голдобину свой бутерброд с маслом, ты бы так быстро не устал, — сказал Витьке после игры Ленька Плиев.
У Леньки была неприятная привычка сразу говорить в лицо то, что думал. За это многие его не любили. Недоброжелатели называли его Осетриной. Прозвище прилипло к пареньку с раннего детства, еще с довоенных времен, когда он старательно объяснял всем и каждому, что по национальности он осетин. А так как по малолетству Ленька еще не справлялся со словами, у него получалось: «Я осетиина». Малыша немедленно окрестили Осетриной, благо перед войной это «рыбное» слово было еще в обиходе. Но все, кто знал Леньку поближе, называли его только по имени, так как уважали за отзывчивый и справедливы, характер.
— Бутерброды ты кончай отдавать! — продолжал между тем Ленька. — А марок я тебе и так достану, у меня коллекционер есть знакомый, обещал поделиться дублями. Еще у Федора старый альбом лежит, может, он его тебе подарит.
Федор Степанович Махаев, одинокий тридцатилетний человек с пробитой осколком мины грудью, из-за чего он часто болел, жил в 58-й квартире и дружил со всеми мальчишками Кисаровки.
— А Голдобин твой — гад, каких мало! — добавил Ленька. — Я бы на твоем месте никаких дел с ним не имел. Марка, которую он тебе за бутерброд дал, считай, ворованная!
— Откуда знаешь?
— У них в квартире до войны дядя Голдобы жил. Брат матери. Говорят, хороший был человек. Он с фронта не вернулся, без вести пропал. А комната его до сих пор пустует. Мать Васьки с управдомом договорилась и комнату эту заняла, а вещи брата в угол сложила. Так Васька потихоньку от матери дядин альбом с марками стащил и теперь распродает коллекцию…
— Точно?
— В их квартире Галка Гуреева живет. А она никогда не врет. Она мне и рассказала.
Ленька не заметил, что при последних его словах Витька слегка покраснел. Красивая, сероглазая Галка Гуреева из 239-й женской школы была предметом его тайных воздыханий, о чем никто не знал.
— Оказывается, — говорил Ленька, — старшая Галкина сестра Нина того соседа, что с войны не возвратился, очень любила и сейчас любит, ждет до сих пор. А у Нины сам знаешь, какая внешность — любой замуж возьмет… Только она всем отказывает…
— Ладно, Леня. — Витька овладел собой. — Васька мне и самому сильно не нравится. Не удержался я, когда он мне марку показал. Зебра на ней нарисована. Понимаешь, зеленая марка и крупным планом — серая зебра на фоне саванны! «Компания де Мозамбик». А у меня — ни одной португальской колонии! Я предложил Ваське поменяться на Бельгийское Конго — ну, знаешь, марку с африканскими хижинами и копьями по краям. Он скривился и говорит: «Давай лучше бутерброд и бери марку».
Ленька засопел:
ebooksa