— Здравствуй, Николай Николаевич! Откуда это ты звонишь?
— Я с завода, Альберт Борисович… — Самойлов запнулся. — Товарищ директор, я настаиваю на немедленной остановке завода, точнее — мезонаторного цеха.
— Что-о? Ты с ума сошел! — Сонливости в директорском голосе как не бывало. — Это в конце года? Мы же провалим план! В чем дело?
— Дело неотложное. Я прошу вас приехать на завод сейчас.
— Хорошо! — Власов сердито повесил трубку.
Якин видел, как, сверкнув фарами, подъехала к проходной длинная черная машина. Мимо быстро прошел невысокий, толстый человек в плаще и полувоенной фуражке. Солдаты охраны вытянулись. «Власов! — Якин посмотрел ему вслед. — Значит, Николай уже начал действовать…»
Значит, их предположение оказалось правильным — даже директор приехал. А он сидит здесь, как бедный родственник, никому не нужный. Яков покраснел от унижения, вспомнив, как четверть часа ему пришлось объясняться с солдатом: кто он такой, почему здесь и кого ждет…
Он посмотрел на часы: боже, уже половина второго! А что, если Самойлов застрянет там на всю ночь? И такси не найдешь, а до города пять километров по снегу…
Черт знает что!
Через полчаса случилось самое унизительное: вышел Самойлов и, не замечая сидящего на скамейке Якина, быстро пошел к машине. Якин окликнул его звенящим от возмущения голосом.
Николай повернулся, хлопнул себя по щеке:
— Ах ты, черт! Ведь я о тебе совсем забыл! А знаешь…
— Знаю! — высоким голосом перебил его Якин: он решил высказать все, что думает о Самойлове. — Давно понял, что ты хочешь оттереть меня от этого дела! Ну что ж, Якина все оттирали! Мавр сделал свое дело — мавр может уйти, так?
До Николая не сразу дошло, о чем говорит Яков, — в голове произошло какое-то болезненное раздвоение. Там — страшная опасность, затаившаяся в мезонаторах, новое вещество, из-за которого погибли Голуб и Сердюк. Здесь стоит Яшка Якин, с которым они вместе учились, вместе работали, вместе пошли в разрушенную лабораторию под обстрелом смертельной радиации, и несет какую-то чушь…
Самойлов глядел на Якова такими бешеными глазами, что тот почувствовал — сейчас ударит — и, помимо воли, втянул голову в плечи.
Этот миг перевернул все: Яков почувствовал себя таким мерзавцем, каким на самом деле, возможно, и не был. «Что я говорю?!» Он поднял глаза на Николая и виновато пробормотал:
— Прости меня, Коля! Я сам не знаю, что несу. Я идиот! Черт бы взял мой нелепый характер!..
Самойлов уже «остыл» и жалостливо посмотрел на него. Сейчас не до скандала. «Да и я хорош — забыл о нем».
— Ладно… Садись в машину — поедем в институт за своими скафандрами и приборами…
Они сидели на заднем сиденье и молчали. Потом Николай сухо сказал:
ebooksa