На переменах он не вылезал из-за парты, а когда шли домой, не выдержал и, прихрамывая, попросил Пашку отдать каблук.
— Шайбу? — удивился Пашка. — Ты что?
Только через сутки Пашка сжалился. В сапожной мастерской каблук поставили на место, мама снова убрала ботинки и выдала бедному Бубырю валенки. Как приятно было их надеть и ходить не хромая!..
Но шайбы снова не было. Следовало предпринять решительные шаги.
Оля, старшая сестра, по указанию мамы или из-за своего зловредного характера, внимательно следила теперь за Леней.
— Она мне прямо дышать не дает! — пожаловался как-то Бубырь отцу.
— Ничего, сынок, — отец шутя подтолкнул Бубыря, — а ты знай свое, дыши помаленьку…
Похоже было, что Бубырь принял эти слова, как разрешение действовать.
Во всяком случае, уже на следующий день хоккей возобновился. И каждый вечер стоило больших трудов загнать Леню домой. Он приходил до того извалявшись в снегу, что на ворсе лыжного костюма каменели сосульки, а снег нельзя было счистить. Едва держась на ногах от усталости, розовощекий, с блестящими, потемневшими глазами, он победоносно посматривал на сестру.
Оля и мама с ног сбились, пытаясь сначала выяснить, что же теперь из домашнего имущества стало шайбой, а потом — хоть взглянуть на эту шайбу, которая не давала им покоя. Но, конечно, шайба исчезала, как только они появлялись поблизости.
Так прошли среда, четверг и пятница.
Наступила суббота.
Никто в Майске не подозревал, что именно сегодня кончается срок, установленный академиком Андрюхиным для опыта с Деткой.
Андрюхин предложил было снабдить Детку ошейником и выгравировать на нем адрес, куда в случае отклонения от заданного пути нашедшему следовало доставить таксу.
— Отклонения не будет! — решительно воспротивился Паверман. — Я не понимаю, Иван Дмитриевич…
— Ну хорошо, хорошо! — согласился Андрюхин. — Не хотите дать Детке ошейник — не надо…
Ничего не подозревая, жители Майска занимались своими обычными делами.
По субботам, как всегда, мама командовала генеральным купанием всех членов семьи. И, хотя она была занята более, чем обычно, ей бросились в глаза угрюмость и озабоченность сына, непонятные после трех дней безудержного веселья. Маме, впрочем, и в голову не приходило, что эта смена настроений, ванна и хоккей имеют между собой что-то общее.
После уроков, чуть-чуть перекусив, что уже само по себе свидетельствовало о смятении в душе Бубыря, и убедившись, что ванна затоплена, он сбежал во двор.
Первой купалась Оля. По субботам она мылась не под душем, как ежедневно, а напускала для себя полную ванну воды. Вот это-то было ужасно! Она долго возилась, что-то бурчала, так что наконец мама, не слыша плеска воды, окликнула ее: