В Ленинграде было сделано все возможное.
Рудольф сказал словами Пищика: «Начинаются дни золотые». Но вышло это у него совсем невесело.
ПЕРЕХОД ГРАНИЦЫ
Перед отъездом из Ленинграда Наталья Даниловна позвонила по телефону, который Платонов дал ей в Москве. В маленькой кондитерской состоялась встреча.
В светлом зальце было пусто. Наталья Даниловна лениво мешала соломинкой коктейль в высоком граненом бокале. Она знала того, кто должен был прийти. Раньше они работали вместе у Платонова. Встреча с ним была ей приятна. Это был способный сотрудник. Он вносил в свой нелегкий — Платонов был требователен — труд неутомимую молодость и пылкость.
Наталья Даниловна рассказала о том, что случилось в последние дни, особенно подробно о «сыне».
— Я в курсе дела. Уже давно этот «сын» привлекает к себе наше внимание. Вы подтвердили наши догадки. Это удачно получилось.
— Значит, я не сообщила вам новости?
— Иногда подтверждение стоит любой новости! Теперь о предстоящем. Сейчас уже можно примерно сказать, где намечается переход границы. Он будет трудным. Мы облегчим его тем, что на нашей стороне по вас не будут стрелять. Но физических трудностей перехода устранить нельзя. Если ваш партнер потащит вас в непроходимые болота, где и потонуть недолго, тут уж ничего не поделаешь. Вы вынуждены будете вернуться и начинать снова в другом пункте. Хватит у него на это энергии, выносливости?
— Надеюсь…
Через день поезд уносил Кууна и Наталью Даниловну на северо-запад.
В маленькое местечко в ста километрах от железной дороги Куун приехал как инспектор по лесозаготовкам. Вокруг бесконечные гати. Глушь. Нет даже электрического освещения. Они прожили здесь несколько дней, для вида занимались делами лесной промысловой артели.
Письмо Паккайнена передано молчаливому бородатому человеку, десятнику. Он и помогает переходу.
Наступает решающий день. Выгоревшая пустошь. Ее можно пересечь только ночью — здесь хороший обзор, могут заметить пограничники, говорит бородатый десятник. Наталья Даниловна знает, что в этом нет никакой опасности, знает одна из трех. И молчит.
И они ждут ночи, прощаются с десятником. Дальше одни, дальше топь, на которой растет сочная зеленая трава. Потом опять сухое место. Оно таит в себе опасность — после войны эта полоса не полностью разминирована. И снова топь по горло. Рудольф оказался выносливым.
В руках у них жерди. С ними легче продвигаться по этой топи. И вот кончилось самое глубокое место. Слышен крик петуха.
— Финский или советский? — шепчет Рудольф, замирает на месте и оборачивается к Наталье Даниловне.
Потом они услышали голоса. Сомнений не было — люди говорили по-фински. Узкоколейка. Рабочие грузят торф в вагонетки. И Наталье Даниловне стыдно показаться им на глаза, не потому, что она вся в грязи, в болотной тине. Нет, не потому!.. А Рудольф отряхивается, подходит к ним, что-то говорит, куда-то показывает рукой. Он держится уверенно и, пожалуй, властно. А люди в комбинезонах хмуро глядят на них обоих.
Десять дней в тюрьме пограничного города. Маленькая чистая камера-одиночка. Ее допрашивает молодой офицер-пограничник. Он неплохо говорит по-русски.
— Почему вы покинули родину?
ebooksa