Беззвучно шевеля губами, комиссар партизанского отряда товарищ Хван еще раз перечел текст радиограммы.
— Что скажешь, комиссар? — нетерпеливо спросил товарищ Сун, командир отряда.
Товарищ Хван почесал переносицу.
— А что тут говорить? — вздохнул он. снова скользнув глазами по иероглифам. — Ясно, что поезда идут на Кейчен, а там рукой подать до Хасана. Тут не говорить, а действовать нужно.
— Это само собой, — рассмеялся командир. — Но что мы можем предпринять?
Комиссар зажег спичку и поднес ее к листку. Бумага вспыхнула.
— Может, заминировать путь, — сказал комиссар, когда от радиограммы осталась лишь щепоть черного пепла.
— Отпадает. Ты же знаешь не хуже меня, что японцы перед воинским эшелоном пускают товарняк с пустыми вагонами.
— Снять рельсы? — прикинул комиссар. — Только и это, пожалуй, мало что даст.
— На короткое время задержим бронепоезд, вот и все, что это нам даст.
— А трюк с семафором? Помнишь, как удачно получилось тогда, под Тайпилином?
— Пожалуй, ты прав, — согласился командир.
Они тщательно обсудили кандидатуру участников предстоящей операции и пришли к выводу, что руководство группой должен взять на себя лично командир.
Через полчаса товарищ Сун пригласил к себе Шэна Чжи, только накануне возвратившегося в отряд после десятидневной отлучки.
— Ты, помнится, говорил вчера, что из Сунфынхэ добирался через Муданьцзян и Ванцин?
— Так уж вышло, — мрачно сказал Шэн Чжи. — Воле Турьего Рога перейти границу не удалось. Перебрался через Мертвую падь, а в Санчагоу чуть было не попал в облаву…
— Что тебе бросилось в глаза на линии Муданьцзян—Ванцин?
— Значит, так. Движение на этой линии большое, особенно по ночам. Пассажирские поезда ходят по расписанию. Товарные — очень часто.
— Воинские эшелоны видел?
— Видел. В Сунфынхэ — на запасной пути, потом на перегоне Муданьцзян—Мулин попался эшелон с пулеметами на платформах.