— Ну вот смотрите. — Уваров уже разложил снимки на столе. — Внимательно смотрите, не торопитесь.
Данин провел потными ладошками по коленям и медленно склонился над фотографиями. Лео он увидел сразу. Лицо его заметно отличалось от тех полудебильных, что были на других снимках. Тонкое, интеллигентное, запоминающееся, чуть надменное, с тяжелым взглядом широко расставленных, немного прищуренных глаз. Вадим спохватился, что слишком долго рассматривает Лео, и перевел взгляд на другую фотографию и так же долго и внимательно стал разглядывать ее, потом пододвинул к себе еще один снимок. Вертя его, понял, что успокоился, что исчезло уже желание бежать отсюда без оглядки, и глаза теперь не выдадут его, и что можно уже поднять голову и, пожав плечами, сказать: «Нет, никого не знаю».
Он так и сделал. И глаза не выдали его. Во всяком случае, Уваров смотрел на него с плохо скрытым разочарованием.
— Жаль, — подтвердил он свой взгляд словами. — Жаль. Я, признаться, надеялся. Вы единственный, кто мог опознать и уличить подозреваемого. Единственный. — Лицо его неожиданно сделалось жестким. — И почему-то не понимаете этого. А следовало бы. Пора. — Он мотнул головой. — Трудно с вами, скользкий вы и… — Он в сердцах махнул рукой.
— Не знаю, чего вы добиваетесь от меня? — устало сказал Вадим. — Я же сразу сообщил вам, что не помню никого из них, не разглядел, темно было.
— А почему тогда?.. — Уваров чуть замешкался. — Где ваша дочь?
— С женой, — недоуменно ответил Вадим. — У сестры, за городом, вернее — в другом городе.
— Спрятали, значит, — усмехнулся Уваров.
— Почему спрятал? От кого? — хотел было возмутиться Данин.
Но Уваров жестом остановил его:
— Перестаньте.
— Опять намеки, опять ловушки, — с вызовом произнес Вадим.
— Бросьте, какие намеки?! — Уваров с силой потер виски. — Просто пытаюсь выяснить истину с вашей помощью. И все как об стену. — Он протянул руку и взял фотографию Лео, повертел ее. — Спорыхин исчез. Уехал. Взял отпуск и уехал. Куда — неизвестно. С Можейкиной тоже как-то странно получается. Никого она не помнит, говорит, что встретили се на улице, а по всему выходит, что у Митрошки она в квартире тоже бывала, видели ее несколько раз в том дворе. Хотел, чтобы она посмотрела снимки, а муж, — он махнул в сторону двери. — говорит, что она больна, не двигается, с трудом узнает близких, какое уж тут опознание…
Он посмотрел на Вадима.
Данин стойко выдержал взгляд. Не отвернулся, И Уварову самому пришлось отвести глаза. Я стал настоящим артистом, с тоской подумал Вадим, а вслух сказал:
— Да, тяжело.
— Знаете выражение «врет как очевидец»? — после некоторой паузы неожиданно мягким вдруг тоном заговорил Уваров. — И верно, очевидец частенько врет, но не в силу того, что хочет запутать следствие, а просто во время стрессовых ситуаций восприятие частенько деформируется. Вот и случается, что при первом опросе человек говорит одно, а при повторном — совершенно другое. Но, впрочем, к вам, я думаю, это не относится.
— Но ведь… — Данин оглянулся, словно проверил, не подслушивают ли их. Или для того он голову повернул, чтобы Уваров не увидел выражение досады на его лице? — они расписывались за дачу ложных показаний.
— Ну дела! — Уваров нехотя усмехнулся. — А вы, ко всему прочему, и юридически неграмотны. Расписываются за дачу заведомо ложных показаний. Ну а ежели свидетель что-то вспомнил новое или недоговоренное решил поведать, это законом не возбраняется.
«А ведь с этого все и началось, — вяло и отрешенно подумал Вадим. — Но теперь поздно, поздно…»
ebooksa