– Чего вы мне пытаетесь втемяшить, – нахмурился Джимбо. – Что надо долго копать, или как?
– А может, он вовсе эту штуку не закапывал, – встрял Шеннон. – Может, положил там, и все.
– Заткнись! – оборвал его Джимбо, давая выход раздражению. – Тебя никто не спрашивает.
– Пойду взгляну, – Уолкотт зажег фонарь. – Глаз с них не спускай.
Войдя в расщелину, он обнаружил коридор около трех футов шириной. Жезл может быть закопан в любом месте. Не исключено, что придется срыть весь пол.
Но тут ему на глаза попалась наскальная гравюра. Остановившись и подняв фонарь повыше, Уолкотт пристально вгляделся в три круглых знака. Потом потрогал центральный, состоящий из ряда концентрических окружностей, проследил вертикаль до земли и начертил ногтем крест.
– Вот тут!
Выпрямившись, он отряхнул ладонь и лукаво ухмыльнулся под нос. Оказывается, это может занять не так уж много времени. Пройдя вперед, он нашел второй выход из коридора, вернулся прежней дорогой и передал фонарь Джимбо.
– Там чересчур тесно, чтобы копать вдвоем. Но можешь начать копать прямо в том месте, где я начертил крест под метками на стене. – Прикурив сигарету, заранее припрятанную за ухом, Уолкотт поставил футляр на камень возле себя. – Ну, чего ждешь? За работу!
– Пускай он копает, а не я, – мотнул Джимбо головой в сторону Шеннона.
Уолкотт выпустил струю дыма Джимбо в лицо.
– Ты крупнее и сильнее. К тому же, ему нечего терять, поэтому ты сделаешь работу быстрее и чище. Пока не умаешься, за Шенноном я присмотрю.
Заворчав что-то под нос, Джимбо полез в расщелину. Охота за сокровищами явно не привела его в восторг.
– Неужели это ты? – спросил Инди.
Мейра коротко остригла свои светлые волосы, и в сумраке перед хоганом узнать ее было трудновато. Но тут улыбка озарила ее лицо, и все сомнения Инди отпали.
– Привет, Инди, – она неуверенно шагнула ему навстречу. Протянув руки, он сжал ее ладони в своих.
– Сколько лет, сколько зим!
– Я уж засомневалась, что увижу тебя снова, – Мейра обняла его. – Боже, как рада, что ты здесь… и я тоже.
– Понимаю. Старый Запад в последнее время совсем одичал.
– Извини, что я причинила тебе столько бед, – она отступила на шаг, словно смутившись.