Индиана Джонс и Дельфийский оракул

22
18
20
22
24
26
28
30

Направляясь к Монпарнасу, Инди мысленно вернулся к решению, которое предстоит принять через пару часов. Вчера вечером ему казалось, что все уже решено, но теперь уверенность улетучилась. Разумеется, Греция – это шанс. Но разумно ли туда ехать? Пусть даже зачтут полевые работы по курсу археологии, но остальные -то занятия все равно придется наверстывать.

И потом, какой смысл? Ведь не собирается же он заделаться археологом? Или это все из-за Дорианы Белекамус? Вообще-то его интересовало и то, и другое – хотя вряд ли надолго. Он уже потратил два года на лингвистику. А сколько еще учиться на археолога? Это просто бессмысленно.

Добравшись до «Собора», он первым делом оглядел веранду. Несмотря на осенний холод, несколько столиков занято – вероятно, туристами, краем уха слышавшими, что настоящие французы всегда едят под открытым небом. Ради них в углу поставили большую жаровню, и тлеющие в ней угли немного согревали воздух. Инди тоже любил посидеть под открытым небом, но только в приличную погоду.

Войдя в кафе, Инди оглядел столики. Явившись за несколько минут до срока, он, очевидно, опередил Белекамус. Его взгляд остановился на мужчине в твидовом пальто, сидевшем в полнейшем одиночестве. Рядом с ним лежала книга, зажатый в руке карандаш был занесен над блокнотом. Черты лица человека в твиде показались Инди знакомыми. Теперь и незнакомец пристально уставился на него.

Встретившись с ним глазами, Инди отвел взгляд, потом украдкой посмотрел снова. Мужчина встал из-за стола и начал пробираться к Инди. Кто он – полузнакомый писатель, что ли? Наверно, ищет какого-нибудь простофилю, чтобы купил выпить. Не на того напал.

– Боже мой, Генри Джонс! Как поживаете?

Инди еще пару секунд всматривался, прежде чем память подсказала имя этого человека.

– Профессор Конрад! Что вы тут делаете?

– Пойдем, присядем, – засмеялся Конрад. – Это долгая история.

Инди еще раз огляделся в поисках Белекамус, а затем последовал за Конрадом к его столику.

– У меня тут назначено рандеву, но она еще не пришла.

– Вот и посидите со мной, пока она не придет. А лучше – подсаживайтесь ко мне вдвоем!

Едва Инди сел, как подошел официант, и они заказали кофе с молоком. За два года преподаватель истории почти не переменился. Так же расчесаны светло-русые волосы, тот же трепетно-оживленный взгляд голубых глаз, те же закрученные усы. Но теперь он казался менее чопорным, более раскованным – словно отыскал в Париже то, что ускользало от него в Штатах.

– Как приятно вас видеть, – улыбнулся Инди. – Просто сюрприз!

– А знаете, после вашего выпуска я не раз вспоминал о вас.

Учитывая обстоятельства последней встречи – и не поймешь, комплимент это или наоборот.

– А почему вы не преподаете?

– Малхауз отказался продлить мой контракт, истекший нынче летом.

– Но почему? Вы же великий педагог! Наверное лучший из моих учителей.

– Спасибо, Джонс. – Конрад пятерней откинул волосы со лба и пожал плечами. – Малхауз так и не снизошел до объяснения причин отказа. Да я и не требовал. Но поговаривали, будто он хотел от меня избавиться после того фиаско с Днем отцов-основателей.