Источник жизни

Иван посмотрел на лошадь Бочкарева, к седлу которой был прикреплен длинный сверток, тщательно завязанный в плотную мешковину.

Подумать только, что именно им, Бочкареву и Юдину, выпала честь доставить сверток в Н-ск!.. Мысль эта заглушила чувство голода и усталости, показалось даже, что и нога ноет не так сильно.

Высоко на скале сидел снежный гриф. Он медленно поворачивал вслед за пограничниками лысую, приплюснутую голову, будто раздумывая, куда и за-чем идут эти люди; вдруг выскочил из-за камней горный баран и спугнул безобразную птицу. Гриф взмахнул крыльями и стал парить над ущельем.

— Чем он питается? — спросил Иван. — Неужели, в самом деле, падалью?

— Гриф? — переспросил Николай. — Падалью.

Вот, наконец, они преодолели полосу каменной россыпи, и Бочкарев скомандовал:

— По коням!..

Но недолго ехали они верхом. Минут через сорок им пришлось перебираться через нижнее течение ледника Катыльчек, сплошь покрытого толстым слоем морен. И странно было видеть рядом с ледником стройную, будто подстриженную садовником, серебристую тяньшанскую ель и корявую, низкую яблоньку.

Целый день Бочкарев и Юдин поднимались на хребет по крутым тропам. С трудом перебрались через снежный завал, из-под которого, пенясь и шумя, вырывался мутный ручей. На бурых склонах не было уже ни елей, ни диких яблонек, только приземистая арча все еще не хотела сдаваться холоду и тянулась к вершине хребта, тесно прижимаясь к скалам узловатыми ветвями.

Тучи висели в несколько этажей: и внизу, скрывая долину, и над головой, осыпая путника то снежной крупой, то бусинками крупного дождя, то промозглой туманной изморосью. Редкими порывами налетал свежий ветер. Всадники промерзли, несмотря на то, что были одеты в короткие дубленые полушубки и стеганые ватные брюки.

Левее тропы блеснуло небольшое озерцо. Юркий ручеек вытекал из него, устремляясь вниз. Может быть, это исток какой-нибудь большой реки?

Дышать становилось все труднее, а до перевальной точки нужно подниматься еще метров четыреста.

— Слезай! — скомандовал Бочкарев. — Лошадям невмоготу.

Они соскочили с лошадей и пошли рядом, держась за стремена.

Иван все чаще и шире раскрывал рот. В голове — гудение и стон, так гудят и стонут телеграфные провода в степи. Ноги стали какими-то ватными. А Николаю все нипочем: идет, будто по ровному лугу, только чаще шагать стал.

— Передохнем минутку, — предложил вдруг Бочкарев. Он оглянулся, и Иван увидел: лицо у товарища бледнее бледного и дышит он тоже с трудом.

— Вот он какой, Северный хребет! — виновато улыбнулся Николай.

— А ты держись… Скоро книзу полезем… Там легче станет, — подбодрил Иван, хотя только что хотел просить у Николая разрешения прилечь минут на пять и не мог без передышки произнести подряд несколько слов.

Бочкарев помрачнел:

— Успеть бы сегодня перевалить через гребень.