— Свой кто наткнется случайно — не тронет. По свежим затескам на деревьях увидит — не бесхозная плантация. По посадке корней увидит, по уходу. Не возьмет. Да и хозяин бывает неподалеку. Плантация что огород — завел, так и кормишься с нее. Уж не корни, семена подсаживает.
— Вы знаете таких кладовладельцев? Да и сколько стоит, ну, средняя плантация? — с интересом спросил Свечин.
— Ни их жены, ни дети не знают, где плантация. Редко когда сыновей посвящают в тайну. Перед кончиной обычно, или уж ног таскать не станет корневщик. А случись что с хозяином — все в тайге в тайне останется… — Искоса взглянув на Кузьму, Самсон Иванович усмехнулся: — А стоимость… И до десятков тысяч может дойти. Сколько корней, смотря какой возраст… Бывало, натыкались на старые плантации. Фартило… Не при мне, стороной слышал. Оценивали такие плантации в самородок золота с конскую голову величиной.
— Но ведь, Самсон Иванович, иметь плантацию — государственное преступление! — воскликнул Кузьма. — Существует закон, по которому…
— Да. Статья сто шестьдесят семь Уголовного кодекса. Но в ней ничего не говорится о женьшене, хотя он дороже золота, металлов и кое-каких камней. “Нарушение отдельными гражданами правил сдачи государству добытого ими из недр земли золота или других драгоценных металлов или драгоценных камней…” Не относится женьшень и к кладам. Так-то. Никто, кроме самого корневщика, не знает: сколько он нашел, сколько сдал государству, сколько себе оставил… И сколько на сторону за хорошие деньги сбыл.
— Не представляю! — нервно передернул плечами Кузьма. — Корешок травы — и такая ценность! Десятки тысяч рублей денег!
— Молоды… — проговорил Самсон Иванович. — Молоды!
— Чтобы понять?
— Нет. Вот Владимир Клавдиевич…
— Кто?
— Арсеньев. “Дерсу Узала” читали?
— А… Читал.
— Так он писал, что на строительстве железной дороги был найден корень в шестьсот граммов! Редчайший из редких. Его тогда за границу за десять тысяч золотом продали. Это, считай, тысяча соболей. И не в деньгах дело… Когда старость да болезни корежить начнут, никаких денег человек не пожалеет. Деньги…
— Что ж, он от смерти спасает, женьшень?
— Как считать… — протянул Самсон Иванович. — Прошлой зимой запоролся я в промоину. По грудь вымок. Дело уж затемно было. До заимки — километров восемнадцать. А мороз. Только к утру до тепла добрался. И хоть бы чихнул.
— Женьшень принимали?
— С осени.
— Случай… — Кузьма даже рукой махнул.
— Больно много случаев… Пора нам, — нахмурившись, бросил Самсон Иванович и добавил, будто про себя: — Такой корень, про который Ангирчи говорил, должен граммов четыреста с гаком весить. Это уже государственная ценность. Таежная реликвия. В музеях таких нет. Слышал я о находке в четыреста граммов. Но если Ангирчи угадал, то Дзюба нашел побольше.
Взяв котелок, чтобы пойти за водой и залить костер, Свечин сказал:
ebooksa