— Я чувствую, что обязан держать в тайне имя двойного агента, который первым изобрел это воскрешение. И еще кое-что, о чем и вам не расскажу, — изрек Энцерто. — Где, вы сказали, служите?
— В Секции Самобытных Дарований Агентства Ремонтных Функций.
— Ах да, Самобытные Дарования. Чем и объясняется ваше появление из ниоткуда. Должно быть, это любопытнейшее занятие — превращаться в невидимку. Не посвяти я всю свою жизнь протеину, я мог бы и вашу науку продвинуть. В юности у меня наблюдались некоторые половые извращения, и мне всегда казалось, что невидимке куда легче…
Из какой-то воронки над столом раздался сигнал. На стол плюхнулся пакет из пластика.
— Эй, Аво, — раздался металлический голос из воронки. — Попробуй-ка вот это.
Конджер выпрямился. Как бы ни был искажен этот голос, ему он показался знакомым.
Энцерто прочитал ярлычок на пакетике:
— Ну и денек! Одно открытие за другим! — воскликнул он. — Мы вот уже сколько месяцев над этим потеем. — Он раскрыл пакет и отломил кусок от буро-зеленого леденца.
— Постойте, — сказал Конджер, вставая со своего места.
Старый профессор положил леденец в рот и в задумчивости пожевал его.
— Нет, нет, еще не то. Что они…
Он рухнул лицом вниз.
— Верзила Мак, — произнес Конджер, вдруг поняв, чей голос он слышал из воронки. Он перевернул профессора на спину и подложил ему под голову руку.
— Кристос. — едва слышно произнес Энцерто. — Кристос с буквы К.
— Что?
— Двойной…
Старик был мертв.
Конджер опустил голову профессора на пол. Из воронки раздался густой металлический смех.
— Эй, проф, как вам наш леденец?