— О! — воскликнула она. — О, нет! Нет! — и, закрыв лицо руками, она упала на кровать и залилась слезами. Еще день назад она называла своего мужа занудой и скучным типом и ругала себя за этот необдуманный, несмотря на долгое знакомство, брак, а вот теперь ей стало жаль его! Себя ей тоже было очень жаль, и было страшно.
Ксавьер Людовиг обернулся к Фредерику и указал ему на кресла:
— Пока наша дама переживает свое горе, прошу Вас, обсудим наши дела. Я узнал нечто чрезвычайно обеспокоившее меня.
— Но… — Фредерик растерянно переводил взгляд с рыдающей Абигайль на своего собеседника. — Не слишком ли мы жестоки по отношению к ней? Может быть, следует дать ей воды?
— Молодой человек, слезы этой неутешной вдовы высохнут быстрее, чем Вы думаете. Воды же в целом замке нет ни капли, за водой пришлось бы бежать с ведром к реке, потому что колодцы высохли, и ведра тоже нет, поэтому выслушайте, что я Вам скажу, у нас мало времени. Итак, — начал он, когда они уселись в кресла, при этом он не сводил глаз с заливающейся слезами Абигайль. — Как только взойдет солнце, Вы вернетесь в город, в гостиницу. Я провожу Вас так далеко, как смогу. Прошу Вас никому ничего не рассказывать. Если окажется, что кто-либо знает или подозревает, что Вы не ночевали в гостинице, солгите что-нибудь. Например, что у Вас было свидание с дамой, тем более, что это недалеко от истины, а люди склонны верить такому. Но главное, что мне потребуется от Вас, заключается вот в чем: постарайтесь узнать о настроениях в городе. Этой ночью вампиры выходили из замка. Я убил четверых, но не исключено, что их было больше. В трактирах, на рынках всегда можно подслушать последние слухи. Разговорите кого-либо из прислуги гостиницы, заплатите — за плату Вам с готовностью расскажут все. Сумеете ли Вы сделать это?
— Не беспокойтесь, граф, я умею собирать слухи.
— Отлично. Будьте осторожны. Случается, что вампиры принимают себе на службу людей за очень щедрое вознаграждение… — он мрачно усмехнулся. — Как, например, это делаю сейчас я, с той лишь разницей, что мне нечем вам заплатить.
— Граф, прошу Вас! Я не беден и готов помогать Вам всеми силами, потому что это честь для меня, а не…
— Оставьте! — Ксавьер Людовиг жестом руки остановил пылкую речь молодого человека. — Сейчас не время для комплиментов. Затем отправляйтесь в гостиницу, запритесь в номере, закройте окна. Когда зайдет солнце, я приду, и Вы расскажете мне, что Вам удалось узнать. Наутро после этого я рекомендую вам покинуть этот город.
— Граф, я сделаю все, что в моих силах. Что-либо еще?
Ксавьер Людовиг посмотрел на молодого человека, не будучи уверенным в его надежности. Ему хотелось кричать: «Они продали, продали замок! Продали вампирам! Продали им Кронверк в законное владение!..» Но этот крик ничего не объяснил бы. Поэтому он просто спросил:
— Известно ли Вам, где ныне располагается нотариальная контора? Или как теперь называется контора адвоката, где заключаются сделки по купле-продаже недвижимости?
— Да, граф, мне это известно. Таких контор в Кронвальде несколько, но та, в которой заключен этот договор, располагается напротив Городского Управления, такое старое здание с двумя башенками с флюгерами и с готическими окнами во втором этаже…
— Благодарю Вас. Значит, они никуда не переехали. Тем лучше…
Они уже были в дверях, но остановились, когда Абигайль, не получив сочувствия и внимания, перестала рыдать. Молодая женщина сидела на краю кровати и смотрела исподлобья; взгляд у нее был сердитый.
— Я умираю от голода и жажды, — сказала она и в упор посмотрела на Фредерика.
— Что это с ней? — спросил тот.
— Увы, я не ошибся, — так же тихо ответил Ксавьер Людовик и, обращаясь к даме, сказал:
— Сударыня, будьте любезны оставаться там, где Вы находитесь. Иначе, клянусь, Ваша очаровательная головка вылетит вот в это окно и сгорит в лучах восходящего солнца. Уверяю Вас, я умею рубить головы и рука у меня не дрогнет!
— Что Вы такое говорите? — возмутилась Абигайль, она больше не испытывала страха. — Кто Вы такой? По какому праву?..