— Правильно поступили, — сказал Салтыков. — Я вас попрошу об этом случае пока никому ничего не рассказывать.
— Я понимаю. — Андрей Зотикович вытер платком вспотевший лоб: — Вы его поймаете?
— Не сомневайтесь.
После ухода Попова Салтыков позвонил в Компом и попросил к телефону Глотова Федора Максимовича. Ответили, что его нет на работе. На вопрос: «И давно?», поколебавшись, объяснили: «Второй день». Тогда Салтыков выяснил номер телефона начальника отдела кадров и договорился о встрече. Через двадцать минут он был в Компоме. Смотрел личное дело Глотова.
В час дня встретился с Каировым в шашлычной Лаидзе.
Каиров подбросил на ладони кастет, потом внимательно прочитал письмо.
«Андрей Зотикович!
Я знаю, что вы не очень любили своего брата Вадима. Тем не менее родная кровь — всегда родная кровь. Поэтому, прежде чем исчезнуть, я хочу признаться вам, что убил вашего брата Вадима по причине ревности, из-за любви к Татьяне Шелепневой, с которой ваш брат имел связь долгое время. Убил вот этим самым кастетом, что будет приложен к письму. Меня уже вызывали в уголовный розыск. Второго вызова я ждать не намерен. Поэтому покидаю Северокавказск и края эти навсегда. Россия, она большая.
— Почерк его? — спросил Каиров.
— Похож, — сказал Салтыков, протягивая Каирову лист бумаги. — Я изъял из личного дела Глотова автобиографию.
Каиров присвистнул, прочитав документ:
— На экспертизу! У Глотова начальное образование. В автобиографии семь ошибок. В письме — ни одной.
— Здесь слова простые, — заметил Салтыков.
— А слог? Тем не менее... Я хочу признаться... Имел связь. После начальной школы так не пишут.
— Идентификацию почерка можно сделать только в Ростове. На это уйдет не меньше недели.
— Я позвоню Боровицкому. Попрошу ускорить... Вызовите Шелепневу. Поговорите с ней тщательно. Если Глотов убил из-за нее человека, он не мог бы расстаться с ней просто так. Исчезнуть... Это надо сделать сегодня. По крайней мере завтра... Там, в протоколе, фигурирует старушка, которая убирала в доме братьев.
— Такмазян?
— Да, Такмазян. Побеседуйте с ней. Старые люди, они наблюдательные.
Старушка двигалась и говорила с бойкостью подростка. Махала руками, вскакивала со стула. Салтыкову уже несколько раз приходилось просить ее сесть и говорить тише.
Это была та самая Такмазян, о которой напомнил Салтыкову Каиров. Она жила рядом с домом убитого завхоза. Имела ключи от дома, потому что по понедельникам и четвергам производила в комнатах уборку, за что получала десять рублей в месяц.