— Нет, — честно признался Иван.
— По малости возраста не понимаешь. Ну, допустим, если бы радиостанцию у нее увидел или динамит — это улики. А бинокль — факт сам по себе не убедительный. Ты никому еще не говорил?
— Никому.
— И помалкивай. Для порядка мы документы у нее проверим, прописочку. Если нарушения будут, задержим, если в полном порядке, отпустим. Понял, милый?
— Понял, товарищ милиционер.
— А теперь хочешь, я тебя на мотоцикле до школы прокачу?
— Очень хочу. Только прокатите меня в другое место.
— Шутник! Учительница же в школе.
— Вы прямо там документы проверять станете? — удивился Иван.
— Ну и что? Проверка документов в настоящее время — дело обыкновенное...
На кладбище
Дождь обрушился, когда зашло солнце и тяжелые тучи загнездились над морем, окутав город слепым и гнетущим мраком. Ветер на время стих. И вновь пробудился лишь с первым громом. Молния легла на мокрые тротуары, на развалины и крыши. И город заблестел. И ветки захлестали одна другую, не жалея, словно боксеры на ринге.
Фары выхватывали из темноты косую сетку дождя. И «дворники» на ветровом стекле, ползая вверх-вниз, не успевали стирать воду. Видимость была отвратительной.
Грузовая машина двигалась позади «виллиса». Каиров, разумеется, не видел очертания ее кабины или кузова. Различал только узкие щели фар да бледно-желтое пятно света, которое, покачиваясь точно тень, не отставало от передней машины. В грузовике, крытом брезентом, ехали четверо красноармейцев. В «виллисе» кроме Чиркова и Каирова находились еще Золотухин и приглашенный им врач-эксперт.
Машина с солдатами почему-то задержалась в гараже. Подъехала к Дому офицеров не в десять вечера, как распорядился Каиров, а без четверти одиннадцать.
В этот час улицы города были пустынны. А вспышки молнии и гром напоминали артиллерийскую канонаду.
Выбравшись на шоссе, машины прибавили скорость. Море здесь было совсем рядом. Ревело оно страшно. И разговаривать в машине было трудно.
Капитан Чирков, казалось, слился с рулем.
— Скоро поворот! — наклонившись к капитану, прокричал Золотухин.
— Вижу!