Когда прибыли Ян и Дик, его уже не было. Свидетели катастрофы делились подробностями, одни удивленно, другие с негодованием, так как, пытаясь прокатиться на запятках чужого успеха, ставили вслед за Маэстро и, разумеется, пострадали.
В баре боссы столкнулись нос к носу: трезвый Дик и Ян, еле державшийся на ногах.
— Ну? — сказал Дик.
— Ну? — ответил Ян. — Это было просто чудовищное везение… Я сам видел на своем веку подобные вещи… это ваш Сид заморочил нам голову со своей математикой…
— Нет! — визгливо закричал Дик. — Это — блеф, понимаете ли вы, толстый болван… А вы что тут? — напустился он на Дака и Дырку в сыре. — Почему не на своих местах? Ах, да… Где Маэстро, спрашиваю я вас?
— В гостинице, вероятно! — испуганно отвечали телохранители Маэстро.
— Чертовы олухи!
Дик и Ян вихрем ворвались в гостиницу.
— Мистер Ларгетни у себя?
— Мистер Ларгетни убыл час назад, — доложил портье.
— Ключ от номера! — завопил Ян.
В номере еще не убрали, здесь валялся обычный после постояльца мусор — окурки сигар, пара пустых бутылок, старые газеты… и в туалете, в корзине с использованной бумагой, великолепная львиная шевелюра, черные очки с приделанной к ним аристократической горбинкой носа, искусно изготовленной из пластика телесного цвета.
— Эх, вы! — с презрением сказал Дик.
— Нет, это вы — “эх, вы!” — закричал Ян. — Это вы…
Часы показывали 3.30 ночи.
Меч, наконец, опускается
… И когда настала 1002-я ночь, Шахразада сказала:
— Дошло до меня, о великий царь, что Рыжие Баки и Сенатор, сговорившись, пустились в Оберлин. В ту же ночь они прибыли на аэровокзал…
— Куда, куда? — спросил падишах.