Ароа уставился в землю. Водворилось молчание. Слышно было, как плеснула летучая рыба, с берега доносился легкий невнятный шум морского прибоя.
В чуткой ночной тишине пронеслась над их головами большая летучая мышь. Прохладный ветерок, предвестник утра, коснулся щеки Джен.
— Ступайте домой, — приказала она, и повернулась на каблуках, намереваясь войти в ворота.
— Заплати, — повторил чернокожий.
— Ароа, ты совсем ошалел! Ничего я тебе не должна. Убирайся!
Но Ароа стоял на своем. Она почувствовала, что он становится дерзким. Он все твердил одно и то же:
— Мой ел лекарство. Плати. Плати сейчас!
Наконец, ее взорвало, и она отвесила ему такую звонкую оплеуху, что Ароа упал бы, наверное, если бы не поддержала сзади толпа. На его место выступил другой претендент.
— Заплати и мне! — крикнул он.
Глаза у него бегали совершенно как у обезьяны; и хотя он избегал смотреть в лицо, но закусил свои толстые губы с выражением мрачной решимости.
— За что? — спросила она.
— Мой Гугуми, — ответил он. — Бэво — мой брат!
Джен припомнила, что так звали ее умершего пациента.
— Убирайся, тебе говорят!
— Бэво глотал лекарство. Бэво, брат, умер. Заплати. Наш отец — большой фелла, вождь в Норт-Адамсе.
Джен усмехнулась.
— Гугуми большой дурак. Такой же дурак, как Ароа. Скажите, пожалуйста, а кто же мне будет платить за лекарства?
Она переступила порог и захлопнула за собою ворота. Но Гугуми двинулся за ней и нахально приставал:
— Отец большой фелла, вождь. Ты мой по голове не дашь. Ты боишься!
— Я боюсь? — встрепенулась она.