— Они хороший, фелла, народ, — возразил Теленасс. — Они будут стоп.
— Ну, ладно! Чего тебе надо? — спросил Шелдон, стараясь притворной беспечностью прикрыть свою невольную уступку.
— Эта фелла — мой сын. — Дряхлый вождь указал на Гугуми, которого Шелдон узнал в ту же минуту.
— Твоя белая Мария очень злой, — продолжал Теленасс. — Ударила в ухо Гугуми. Гугуми — мой сын. Когда я умру, Гугуми будет большой фелла, вождь. Белая Мария бил его по голове. Нехорошо. Заплати много табак, много порох, много ситец.
— Ах ты, старая шельма! — выругался Шелдон.
Не прошло и часу с тех пор, как Джен потешала его рассказом о ночном эпизоде, и вот, как из земли, вырос перед ним Теленасс во главе целого войска и требует возмездия за поношение сына.
— Гугуми! — скомандовал Шелдон. — Чего ты здесь околачиваешься? Убирайся на свое место. Живо!
— Мой стоп! — прозвучал дерзкий ответ.
— Белая Мария бил голова, — повторил старый Теленасс. — Не заплатишь, будет большая, фелла, беда.
— Ты прикажи сначала уйти всем отсюда, — произнес с возрастающим раздражением Шелдон. — Прикажи им убираться ко всем чертям… к берегу. Тогда потолкую с тобой.
Шелдон почувствовал легкую вибрацию досчатой веранды и догадался, что к нему подошла сзади Джен. Но он не решился оглянуться. Там, внизу, торчало слишком много заряженных ружей.
Веранда опять дрогнула, и он сообразил, что Джен ушла в комнаты. Минуту спустя она опять стояла возле него. Джен прежде никогда не курила, и Шелдон удивился, услыхав запах табачного дыма.
Но скоро он понял в чем дело. Покосившись в сторону, он заметил в ее руках знакомый сверток с динамитом. Он приметил также кончик трубки, расщепленной пополам, со вставленной в скважину восковой спичкой.
— Теленасс, ты, старый негодяй! Вели же им, говорят тебе, убраться! Пускай идут на берег. Долго ты еще будешь лясы точить?
— Мой не точит, — сказал вождь. — Мой хочет получить за битый голова Гугуми.
— Вот я тебе сам пробью голову, — заорал Шелдон, ухватившись за перила и делая вид, что собирается спрыгнуть.
Поднялся негодующий ропот, и толпа чернокожих зашевелилась. Дула нескольких ружей выставились кверху. Джен приложила к трубке свертка кончик раскуренной папиросы. Выстрел из старого спайдера грянул со двора, и Шелдон услыхал сзади звон разбитого стекла. В этот же самый момент Джен швырнула свой снаряд в самую гущу чернокожего войска; загоревшаяся трубка бомбы адски трещала и шипела. Толпа бросилась врассыпную. Никто из дикарей не успел выстрелить больше ни разу. Разбуженный выстрелом Сатана бешено залаял и заметался в биллиардной комнате, порываясь выскочить наружу. Джен услышала лай и поспешила выпустить пса; на этом трагедия закончилась и уступила место комедии.
Дикари побросали копья и ружья и в панике попрятались за стволы кокосовых пальм. Сатана превзошел сам себя. Никогда ему еще не предоставляли такой полной свободы действий и не давали рвать и терзать столько черного мяса. Он разошелся вовсю. Хватал, цапал, кусал бегущие черные икры, до тех пор, пока последняя пара пяток не очутилась выше его головы.
Вся ватага повисла на пальмах, кроме одного Теленасса, который был слишком тучен и стар, чтобы лазить по деревьям, и неподвижно лежал, растянувшись ничком на земле, на том самом месте, на котором споткнулся. Благородный Сатана не тронул поверженного врага и только перебегал от дерева к дереву и лаял на тех, которые висели пониже.
— Вам бы следовать подучиться немного, как вставлять детонаторы, — заметил строго Шелдон.