— Инна, ты же знаешь... — вспыхнул Роман.
— Тогда — третий этаж, квартира сорок восемь...
УЛЬТИМАТУМ ИЗ ПОДВОРОТНИ
— Ну почему ко мне никого не допускают? — в какой раз вопрошал Андрей. — Доктор, взываю к вашему доброму сердцу...
— С вами Анечка, — непоколебимо отвечала Людмила Григорьевна. — Когда можно будет разрешить визиты, я сама скажу.
Анечка стояла рядом с доктором, и на лице у нее была написана такая же решимость.
— Анечка, ты, очевидно, недостаточно внимательна к Андрею Павловичу, — серьезно сказала доктор. — И он, вместо того чтобы выздоравливать, куда-то рвется...
— Ой, что вы такое говорите, Людмила Григорьевна, — залилась пунцовой краской Анечка.
— Анечка просто замечательная девушка! — не сдавался Андрей. — Только мне тоскливо в этом белом ящике...
Лечащий врач смилостивилась:
— Хорошо, на днях разрешу визиты к вам...
— А позвонить по телефону можно? — вкрадчиво спросил Андрей.
Он изо всех сил пытался быть обаятельным. Кстати, это тоже важное качество его профессии — уметь расположить к себе людей. Ему часто удавалось «разговорить» самых молчаливых собеседников, ничего не подсказывая, получить требующуюся для статьи или очерка информацию. Но в этот раз, как говорится, нашла коса на камень.
— Давайте больше не будем говорить на эту тему. — В голосе у Людмилы Григорьевны звенела такая непреклонность, что Андрей не решился больше настаивать.
— К вам, Андрей Павлович, — лечащий врач бросила взгляд на циферблат часиков, — через пять минут придет Ревмир Иванович. Не возражаете?
— Наоборот. Ведь это тот единственный посетитель, к которому вы благоволите.
— Ради вашей пользы.
Людмила Григорьевна попрощалась. У нее сегодня был трудный день — предстояла сложная операция, и она думала только о ней, с журналистом все образовалось, он уверенно шел на поправку.
— Анечка, — спросил Андрей, когда лечащий врач ушла, — мне по-прежнему звонят, меня не забыли?
— Я же вам говорила — звонков на наш сестринский пост каждый день десяток.