Переживая, как и все, радость встречи, я, однако, стал проверять, все ли на месте. Карла я увидел целующимся с бородатым, широкоплечим партизаном; Герберт Хенчке что-то рассказывал и громко смеялся; медленно вел речь Хуго Барс; Карл Ринагель тоже беседовал с партизаном примерно своего возраста, насколько это позволял определить слабый отблеск костра. Не было только Шеффлера.
— Где Феликс?
Партизаны сразу же рассыпались по лесу, начали поиски. Вскоре Феликса нашли. Я направился на звук голосов. Метрах в двухстах от поляны, в лесу, увидел группу партизан, затем услышал стон.
— Ничего, браток, и так бывает, — различил я густой баритон Феди Дановича, одного из партизанских командиров. — Придется потерпеть.
«Значит, с Феликсом что-то случилось, — мелькнуло в голове, — вот беда-то».
Феликс сильно ушиб ногу. Партизанский доктор уже оказывал ему первую помощь, кто-то светил ему карманным фонариком.
— Вот не повезло, — сетовал Шеффлер. — Ничего не успел сделать и уже стал балластом. Хорош, нечего сказать!..
— Не расстраивайся, браток, еще наверстаешь свое, — продолжал успокаивать его Данович. — Доктор у нас способный, быстро отремонтирует.
Но Феликс не мог успокоиться.
Шеффлера перевязали, положили на носилки, поставили их на розвальни, и мы проводили неудачливого парашютиста до партизанского лазарета.
Ночь стояла теплая. Командир Чкаловской бригады Михаил Грибанов и комиссар Иван Казак довезли нас до своей землянки.
В землянке было тепло. Лампа, сделанная из гильзы снаряда, тускло освещала помещение. Пахло хвоей.
Комиссар рассказал о последних операциях бригады: о взорванных эшелонах с боеприпасами и железнодорожном мосте, о перерезанной связи между Молодечно и Барановичами, о том, как удалось уничтожить роту эсэсовцев.
Нас накормили ужином, а ночью мы снова отправились в путь, к центральному лагерю, где находился первый секретарь Барановичского подпольного обкома партии, командир соединения барановичских партизан Василий Ефимович Чернышев, по кличке «Платон». Это имя хорошо было известно гитлеровцам, приходившим в ужас при одном его упоминании.
Сытые, бойкие кони быстро пробежали двадцать пять километров, и вскоре мы остановились в густом сосняке на склоне холма. Здесь размещался штаб соединения.
В землянке нас встретил подтянутый энергичный генерал с золотыми погонами и Звездой Героя Советского Союза. Это и был «Платон». Мы познакомились, и он тут же приказал проводить нас в свободную землянку.
— О делах потолкуем завтра, отдыхайте, — сказал он.
Наступило утро, первое наше утро в партизанском лагере Налибокской пущи. Феликсу оно принесло страдания от невозможности действовать. Карлу, Хуго и Герберту — надежды немедленно получить боевое задание.
— Я не могу не одобрить вашего решения бороться против нашего общего врага — нацизма, — сказал Платон немецким товарищам, — но мне хотелось бы знать, что вы намерены делать — взрывать, ходить в засады, разведку?..
— Мы хотим быть в одном строю с партизанами, там, где опасно, — за всех ответил Хуго.
ebooksa