Он подмигнул корчевальщикам, кинул им несколько яблок, выбрал и себе — покрупнее, сахарное, — с хрустом откусил. Обмотал шелковым кашне шею в знак того, что игра кончилась, и развалился на траве.
Селянские хлопцы молча взирали, как он ел их белый налив.
«Френчнк» выдавил из себя угодливую улыбку, сказал просящим тоном:
— Давай, Ленька, в долг. Завтра нарву, виддам.
— Не могу, — сквозь полный рот ответил Охнарь и с сожалением развел руками. — Зарок дал Миколе-угоднику. Только под наличные.
Наступило молчание.
— От чертова вурка, — махнул рукой «френчик». — Добре. Програю — знову пороблю за тэбэ. Сдавай, да тасуй краще.
Охнарь проворно сел, размотал на шее кашне, положил на кон. Он снова стал держать банк, передернул карту и выиграл.
И тут из-за сосен вышли исполкомовцы. «Френчик», взявший уже было в руки топор, остановился возле пня, точно забыл, что ему надо было делать. Белявый советчик в соломенной шляпе вскочил и отодвинулся назад, а у «часового» глаза стали круглые, точно у курицы.
Охнарь моментально прикрыл рубахой карты и по лицам исполкомовцев старался определить: зачем они сюда попали, видели ль игру?
— Гля кто! — безмятежно улыбнулся он. — Яблочка хотите?
— Работаешь? — сказала Юля Носка, и Ленька не понял, смеется она или укоряет.
К этой своенравной решительной девушке он относился настороженно. От ребят он знал, что два с лишним года назад Юля была поймана вместе с воровской шайкой, судилась, и ее, как несовершеннолетнюю, направили сюда, в колонию. Она любила красиво одеться. Ее обыкновенная, как и у всех, блузка была расшита красным, зеленым гарусом, вокруг полной загоревшей шеи янтарно блестело монисто. Слегка вьющиеся черные волосы ее обычно украшала васильковая лента или радужная косынка.
Палата, где жила Юля, считалась лучшей в колонии: на тумбочках стояли свежие цветы, а зимой душистые сосновые ветки с шишками; над кроватями висели незатейливые аппликации, сделанные под наблюдением Ганны Петровны самими девочками. Порядок господствовал у Юли и на птичне. Но Юля славилась не только работой, горячими острыми речами на собраниях, — она хорошо исполняла украинские песни на вечерах самодеятельности, умела с ветерком станцевать гопачка.
Юсуф переспросил Охнаря вслед за девушкой:
— Корчуешь дровишки?
— А что, и отдохнуть нельзя? — сказал Охнарь. — Вот хлопцы угостили белым наливом, так я с ними маленько и присел.
— Слишком рано устал, — ядовито сказала Юля. — Солнышко еще росу не выпило.
— Я не подсолнух, за солнцем не поворачиваюсь. Как вспотею, так и делаю себе передышку.
— То-то, я гляжу, ты весь мокрый. Может, дать платочек вытереться?
ebooksa