Хижина

Она все еще глядела в лес.

— О… — Она махнула рукой. — Ничего особенного. Просто сущности всего, к чему стремилась любовь еще до начала творения.

— Ого, ничего себе абстракция. Нельзя ли поподробнее? — довольно развязно спросил Мак, во всяком случае, осекся он уже после того, как произнес вслух эти слова.

Папа, вместо того чтобы обидеться, улыбнулась.

— Нет, ну разве ты не наглеешь с каждой минутой? Дай человеку палец, и он всю руку отхватит.

Рот у него снова был набит, и он ничего не ответил.

— Как я уже говорила, все ради него. Творение и история — все ради Иисуса. Он центр наших устремлений, в нем мы полностью люди, так что наши устремления и ваша судьба связаны навеки. Можно сказать, что мы сложили все яйца в одну человеческую корзину. Потому что никакого плана «Б» не существует.

— Звучит довольно рискованно, — высказался Мак.

— Может быть, для тебя, но не для меня. С самого начала не вставало вопроса, добьюсь ли я того, чего хочу. — Папа подалась вперед и скрестила руки, положив их на стол. — Милый, ты спрашивал, чего Иисус достиг на кресте, так вот слушай меня внимательно: через его смерть и воскрешение я полностью примирилась с миром.

— С целым миром? Ты имеешь виду тех, кто в тебя верит?

— Со всем миром, Мак. Примирение — это улица с двусторонним движением, и я свою часть работы исполнила, совершенно, полностью, окончательно. Не в природе любви силой навязывать взаимоотношения, зато в природе любви открывать им путь.

— С этими словами Папа поднялась и собрала тарелки, чтобы отнести их в кухню.

— Значит, я не понимаю природы примирения и боюсь переживаний. В этом дело?

Папа не ответила, она помотала головой и направилась в кухню. Мак слышал, как она ворчит под нос:

— Люди по временам такие идиоты!

Он не поверил собственным ушам.

— Что я слышу? Бог обозвал меня идиотом? — крикнул он через дверь.

И услышал ее ответ:

— Если тебе угодно, милый. Да, сэр, если вам угодно…

Мак засмеялся и откинулся в кресле. Его мозг был более чем полон, точно так же, как и желудок. Он отнес оставшуюся посуду в кухню и сложил на стол, поцеловал Папу в щеку и направился к выходу.