Хижина

Когда все отсмеялись, Мак продолжил:

— Вы знаете, насколько я благодарен вам, однако за эти выходные вы отправили на помойку почти все, что я знал. Что мне делать, когда вернусь домой? Чего вы ждете от меня теперь?

Иисус с Папой повернулись к Сарайю, которая подносила ко рту вилку с наколотым на нее куском. Она медленно положила вилку на тарелку и ответила на смущенный взгляд Мака.

— Мак, — начала она, — ты должен простить этих двоих. Люди имеют тенденцию изменять язык, подгоняя его под нужды своей независимой жизни и необходимости действовать. Поэтому, когда я слышу речь, искаженную людьми в угоду правилам, ставшим важнее жизни с нами, мне трудно промолчать.

— Как и должно быть, — прибавила Папа.

— Но что же именно я сказал? — спросил Мак, преисполненный любопытства.

— Мак, доведи дело до конца. Мы можем говорить, пока ты жуешь.

Мак понял, что он и сам застыл с вилкой, не донесенной до рта. Он с благодарностью сунул в рот кусок, а Сарайю начала объяснять. Говоря, она словно парила над стулом и переливалась бесчисленными оттенками и полутонами, и вся комната наполнилась слабым дуновением ароматов, от которых кружилась голова.

— Позволь мне ответить, начав с вопроса. Зачем, как ты думаешь, мы пришли с Десятью Заповедями?

И снова Мак замер с не донесенной до рта вилкой, но все-таки сунул в рот то, что на ней было, размышляя, как лучше ответить Сарайю.

— Полагаю, по крайней мере, так меня учили, что это набор правил, которым, как вы ожидаете, люди станут подчиняться, чтобы жить праведной жизнью и заслужить ваше милосердие.

— Если бы это было так! Но это не так, — продолжала Сарайю. — А сколько в таком случае людей сумело бы жить достаточно праведно, чтобы заслужить наше милосердие?

— Не слишком много, если эти люди похожи на меня, — сказал Мак.

— На самом деле получилось лишь у одного, у Иисуса. Он не только подчинялся букве закона, но еще и полностью реализовал его дух. Но пойми вот что, Макензи: чтобы сделать это, ему пришлось целиком и полностью положиться на меня.

— Но тогда зачем же вы пришли с Заповедями? — спросил Мак.

— Мы хотели, чтобы вы перестали стараться быть праведными сами по себе. Это было зеркало, показывающее, насколько грязно ваше лицо, когда вы ведете свою независимую жизнь.

— Но я уверен, вы знаете, что многие, — ответил Мак, — считают, что ведут праведную жизнь, следуя этим самым положениям.

— Разве можно вымыть лицо с помощью зеркала, которое показывает тебе, как ты грязен? Нет никакого милосердия и прощения в правилах, даже за одну-единственную ошибочку. Вот почему Иисус совершил свой подвиг для вас, и никакие правила уже не имеют над вами власти. И тот Закон, который некогда содержал невозможные требовании, начинающиеся с «Не…», на самом деле превратился в обещание, которое мы исполнили в вас.

Она теперь пульсировала, все в ней вздымалось и двигалось.

— Но не забывай, что если ты проживаешь свою жизнь сам по себе, независимо, это пустое обещание. Иисус лишил силы требования закона, он больше не может обвинять или приказывать. Иисус одновременно является обещанием и его исполнением.