Я на всякий случай уточнил:
— Значит, никого из шантажистов вы не знаете?
Рамазанов развел руками:
— Первый раз в жизни увидел. Да и вряд ли кто из знакомых-та ко мне бы сунулся… — Он сказал это без всякого нажима, но, глядя на его узкое, острое, очень контрастное лицо, властные желваки на скулах, бешеные блики в глазах, я подумал, что знающие люди поостереглись бы, наверное, так уж бесцеремонно брать его «на испуг».
— Тогда давайте станем на их место, — сказал я, и Рамазанов удивленно посмотрел на меня. Я пояснил: — Давайте прикинем их расклад в этом деле. Тогда мы сможем устроить им встречу. В следующий раз.
Рамазанов понял.
— Вопрос номер первый, — сказал он. — Кого из нашей братии есть смысл шарашить? То есть у кого можно хорошо поживиться?
— Замечательно.
— Если не секрет, подскажите, пожалуйста, кого они уже катанули… Кроме меня, я имею в виду.
— Не секрет. Кроме вас, они сделали самочинный обыск у Обоимова…
— Как?! — вскинулся Рамазанов. — Ведь Рашида… — он помялся немного, потом махнул рукой, криво усмехнулся: — Рашида сразу же предупредила его жену… М-м-м…
Я понял, что на всякий случай он не хочет говорить о Пачкалиной, и помог ему:
— Они обыскали его любовницу, Екатерину Пачкалину. И прилично попользовались, между прочим.
— Ясно, — кивнул Умар. — Ясно. Это кто-та очень близкий наводит. Внутренний человек наш. Но кто?..
Этот вопрос так захватил его, — что он, казалось, забыл о моем существовании, глядел сквозь меня прищурившись, что-то шептал, загибал пальцы на руке, пока они не сложились в жилистый кулак, побуревший от напряжения.
— Давайте вместе думать, Умар Шарафович, — сказал я. — Это эффективней будет.
— Ага, — очнулся он. — Еще кого ограбили?
— Понтягу.
— Понтягу?! — Рамазанов не мог скрыть удивления. — Странно, странно… А еще кого?
— Пока все. То есть все, если только кто-нибудь еще из потерпевших не утаил от нас этого факта.