— Принято, — кивнула я, — может быть, объяснишь, какого черта тебе не сидится в палате? Захотелось приключений? Тебе мало того, что было?
— Я хотел с тобой поговорить, — он кашлянул, схватил с тумбочки стакан с водой и сделал несколько глотков. Я поняла, что он попросту тянет время, не решаясь мне что-то сказать.
— Не томи.
— Извини, в горле пересохло, — он снова отпил, и, наконец, поставил стакан на место.
— Черт возьми! Ты меня тревожишь!
— Марина! Тебе это может показаться глупым, но я…
Вихрь по имени Юля влетел в палату, заставив моего друга заткнуться, а меня разочарованно вздохнуть.
— Потом поговорим, — с нервным смешком сказал он, принимая от девушки поцелуй. Кажется, я действительно многое пропустила.
— Константин Михайлович не возражает. Поворчал, правда, немного, но, думаю, что это только для вида. В общем, я все устроила и скоро можно ехать.
— Куда ехать? — тупо переспросила я, чувствуя как моя левая бровь поползла вверх.
— Ко мне! — радостно ответила медсестра, — Павла выписывают под мою ответственность. Я, все-таки медсестра, и смогу за ним присмотреть.
С выражением глупейшего счастья на лице, Юля не сводила взгляда с лица моего приятеля. И он, к моему глубочайшему удивлению, отвечал ей полной взаимностью. Мне так и хотелось закричать: «очнитесь, люди!», но я сдержалась и попыталась скривить губы в подобии улыбки. В конце концов, сердечные симпатии моих друзей их персональная проблема. А вот наша тайна, и, пожалуй, безопасность — общая.
— Пашенька! — мягким, нежным голоском, вызвавшим неодобрительный взгляд у Юли, и удивленный у моего друга, позвала я, — можно тебя на минутку?
— Я вас оставлю… мне надо… — Юля суетливо выбежала из палаты, оставляя нас одних.
— Это глупо, рискованно! Я знаю все, что ты можешь мне сказать! Но не могу я больше здесь.
— Мальчик заскучал? Мальчик захотел пулю в башку? И тебе наплевать на эту святую наивность, которая тут кудахчет над тобой?
— Я смогу ее защитить, — твердо ответил Пашка.
— Ты себя защитить не сможешь, — довольно грубо ответила я, — или ты не знаешь, что происходит? Так я поясню — мы на крючке. И то, что мы все еще на свободе — дело времени. Если все будет так, как я опасаюсь, ты единственный, кто пока находится в более выигрышном положении. По крайней мере, твои переломы создают тебе надежное алиби, чего нельзя сказать о нас.
— Я знаю что у нас проблемы, — Пашка сделал пару шагов к койке, и я подавила в себе желание ему помочь: если он считает себя здоровым настолько, чтобы уйти, значит, ему хватит сил пересечь палату, — но пойми, я больше не могу жить в страхе. Я устал. И если мне суждено умереть — не собираюсь прятаться. Больше не собираюсь. Я рад, что вернулся. Встретил вас, познакомился с потрясающей девушкой.
— Тебе еще рано до кризиса среднего возраста. А для проклюнувшейся совести уже поздно.