Она прижалась к щеке фрау Шельбаум.
— Вы были так добры ко мне.
— Приходите еще, — растроганно сказала Софи.
— Что вы теперь думаете делать? — спросил обер-комиссар.
— Подыщу работу, — твердо произнесла Карин. — Сегодня после обеда разошлю письма.
Обер-комиссар озабоченно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Когда машина остановилась вблизи виллы Фридемана, Шельбаум подал девушке руку на прощание.
— Желаю счастья, — сказал он серьезно. — Не забывайте, что мы всегда с вами.
Затем он сказал шоферу отвезти его на противоположный берег Старого Дуная.
Фазольд сжигал в саду старые листья. Он нехотя оставил железные грабли и тупо посмотрел на обер-комиссара. Шельбаум обошел костер и подошел к художнику.
— Понравится ли дым соседям? — спросил он.
— До сих пор никто не жаловался, — хмуро произнес Фазольд. — Вы из-за этого позвонили мне?
Обер-комиссару показалось, будто Фазольд за агрессивностью стремился скрыть тревогу.
— У вас странные представления о задачах криминальной полиции, — ответил он укоризненно. — Не могли бы мы где то расположиться и спокойно побеседовать?
Художник указал на скамеечку возле дома. Сам он не сел. Вынув из одного кармана своих поношенных вельветовых брюк табакерку, из другого — трубку, он начал набивать ее табаком.
— Что вы хотите от меня? — спросил он.
— Дальнейших сведений о господине Фридемане, — ответил Шельбаум.
Трубка, казалось, трудно раскуривалась. Фазольд сделал две сильные затяжки, прежде чем ответил.
— Я сказал вам все.
— Возможно, и нет, — осторожно заметил Шельбаум. — Не могло быть так, что господин Фридеман вовсе не Фридеман, а Зандрак или Зондрак? Господин Фридеман под этим именем делал интересные пометки в блокноте.
— В одном блокноте?