– Насонов. Георгий Савельевич. Прапорщик.
Один из патрульных весело присвистнул. Нашел где искать прапорщика? Патрульные прикинули: «Лазутчик – не лазутчик? Да и какой лазутчик открыто будет искать прапорщика?» На лазутчика он не был похож. Принялись ему объяснять, что в Шенкурске белых давно уже нет.
– Ищите своего прапорщика где-нибудь в Архангельске, – втолковывали ему, дескать, что из старика возьмешь.
Пусть идет своей дорогой, может, когда-нибудь и до Архангельска дойдет: с давних времен по Руси кто только не бродит! Как вороны летают, так и люди ищут себе пропитание, и если нет голодомора, люди находят себе и пищу и одежку.
Старик – глаза молодые и шаг вроде не старческий – настаивал:
– Он служит в штабе армии у красных. А штаб армии, как мне известно, в этом селении.
Старика привели в комендатуру. Дежурный комендант, щеголеватый матрос из флотского экипажа, учинил допрос, но сначала создал соответствующую обстановку: из-под ремня достал маузер, положил перед собой – это чтоб задержанный чувствовал страх, строго посмотрел старику в глаза.
– Кто сюда вас прислал? – спросил без околичностей и выбритым подбородком показал на стол: – Вот сюда правду и только правду.
Врать старику не было смысла. Признался:
– Начальник нашей станции.
– Точнее.
– Косовицын Егор Захарович. Он мне и свою одежку дал, чтоб я в дороге не простудился. Ночи холодные, и снежок вместо дождика…
– Вы шли с какой целью? – спрашивал комендант, двигая по столу маузер.
Старик на оружие – ноль внимания: таиться было нечего, говорил как на духу:
– Егор Захарович, начальник нашей станции, велел разыскать прапорщика Насонова. Передать ему, что Фрося арестована.
– Фрося – она кто?
– Дочка Егора Захаровича.
– Кто ее арестовал?
– Белые. И в тот же день передали черным.
– Неграм, что ли?